"Фантастика 2024-46". Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
– Я тебе и так скажу, куда его повели. В дом старосты. Запрут в погребе до завтра.
– А завтра что?
– А завтра будут судить. Его здесь хорошо знают. Лет пять назад он пришел в село. Устроился батраком к тогдашнему старосте. А через год старосту убил, дом его спалил, а сам ушел в лес и стал на дороге разбойничать. Как уж на него ни охотились, а выловить не смогли. Ан вот он и сам явился! Теперь наверняка повесят…
– Понятно. – Я почесал за ухом. – Слушай, а ведь твой двор – первый на дороге из леса, а ты все время во дворе…
– Ну?..
– Ты не
– Ерунду ты какую-то несешь, – недовольно буркнул пес. – Ничего подобного я не видел, а и видел бы – не сказал бы! Ты тут безобразия нарушаешь, а я буду тебе помогать?
– Да как хочешь, – фыркнул я, выбираясь на дорогу. – Нравится тебе в доблестного стражника играть – играй, кто ж тебе не дает? Думаешь, хозяин оценит твою верность? Как же! Раздобудет молодого щенка, а тебя вышвырнет на улицу!
Конечно, столь мелкая месть недостойна благородного дворянина, но не вызывать же мне его на дуэль в самом-то деле?
Во всю прыть, которую только могли развить лапы, я припустил вслед за толпой, в середине которой возвышались широченные плечи и опущенная голова Булыги. Да… кошки явно не созданы для долгого бега! С места я рванул очень даже прилично, но вот долго такой темп выдержать не смог. Пришлось присаживаться, переводить дух и дальше уже бежать легкой трусцой. Нет, какой-никакой, а транспорт мне необходим…
Тем временем толпа довела Булыгу до жилища старосты – большого крепкого дома, крытого, в отличие от остальных, не соломой, а черепицей. Вышедший на шум мужик был под стать дому – крепкий и массивный. Изрядное чрево лишь добавляло ему солидности, как и гладкая благообразная борода. Как и все селяне, староста одет был неброско – будний день ведь, – но в почти новую одежду. При виде Булыги лицо его выразило сложную гамму чувств – начиная от испуга и заканчивая торжествующим злорадством.
– Ай, молодцы! Все-таки заловили душегуба! Кому удалось?
– Да это… – замялся один из «ловцов». – Сам он приперся. Клара пошла за водой к колодцу и увидала, как он топает прям по главной улице. Совсем обнаглел!
– Вот дела. – Староста обошел вокруг связанного разбойника, разглядывая со всех сторон, словно какую диковину. – Или и впрямь обнаглел, или окончательно сдурел. Он и раньше-то не великого ума был, а от жизни в лесу небось последний потерял.
– Ум-то, может, и потерял, да не весь! – встрял все тот же мужик. – Глянь, что у него в мешке заплечном нашли!
– Ишь ты… – Староста осторожно повертел в руках меч, потрогал ткань мундира. – Вещи-то знатные, явно дворянину или богатому купцу принадлежали. Признавайся, упырь, кого ограбил?
– Булыга не грабил! – с некоторым даже достоинством возразил разбойник. – Это моего господина. Он сказал нести.
– Нет, вы только послушайте! – всплеснул руками староста. – «Моего господина»! И как только ума хватило такое придумать?! Кто ж тебя, чучело лесное, в слуги возьмет? И где твой господин сейчас? Почему ты один пришел?
– Здесь… – Булыга растерянно огляделся, видимо только теперь сообразив, что меня рядом нет. Я благоразумно спрятался за калитку. – Был только что здесь! Господин! Господин, где вы?! Помогите мне, господин!
– Ой, умора! – сквозь смех простонал староста. – Он ведь, похоже, и впрямь какого-то господина зовет! Совсем умом тронулся! Ну ведите его пока в погреб, завтра разберемся…
Пока Булыгу под гогот толпы заталкивали в погреб, я незаметно прокрался в дом старосты – благо дверь он закрыть за собою забыл. Внутри дом производил еще более солидное впечатление – пожалуй, местный староста живет побогаче, чем иные знакомые мне дворяне! Да и, если подумать, остальные селяне выглядели вполне себе сытыми и довольными жизнью, одежда на всех справная… Интересно, чем же они таким промышляют в своем захолустье? Не торговля же овощами с огородов приносит такие прибыли?
Тут в дом вернулся староста, и я вынужден был немедленно искать убежище под кроватью. Покрывало свешивалось до самого пола, так что мне совершенно не видно было, что происходит в комнате, зато отлично все слышно. Надо сказать, кошачий слух не только намного сильнее человеческого, но и чувствительнее – в том смысле, что разнообразные звуки приобретали множество оттенков, человеку недоступных.
Так, например, в звуке шагов старосты мне совершенно отчетливо слышалось раздражение и почему-то – страх. Страх этот выдавало и бормотание, с которым староста принялся расхаживать по комнате. Большей частью то были разнообразные и довольно заковыристые ругательства, но в том, как они произносились, в интонациях – во всем этом была растерянность и все тот же страх.
– Берта! Иди сюда! – решившись на что-то, рявкнул староста.
– Сам и иди, если тебе надо! – немедленно отозвался сварливый женский голос откуда-то из глубины дома. – Я тебе что, собачонка какая, по первому слову бегать? Некогда мне!
– Берта, я тебе сказал, иди сюда! Или сам приду, но ты отведаешь тумаков!
– Что-о-о?!
Хоть я и пребывал в безопасности под кроватью, но, услышав полный праведного гнева вопль, невольно втянул голову в плечи и зажмурился.
– Ах ты, тупоумный жирный бурдюк! Да как у тебя только язык повернулся такое сказать! – Загрохотали шаги, и в следующий момент голос уже раздавался в комнате. – Да чтобы у тебя все волосы повылезли, а новые проросли внутрь твоей пустой башки! Как ты только посмел такое мне сказать?!
– Заткнись, Берта! – Староста ударил кулаком по столу. – Заткнись! Андрэ вернулся…
– Как ты смеешь… Андрэ?
– Да.
– Не может быть!
– Повтори это хоть дюжину раз, но так есть. – Староста опустился на стул. – Заявился прямо среди дня в деревню.
– Его…
– Нет, к сожалению. Он никому не угрожал, даже не сопротивлялся, когда его вязали. Это-то меня и пугает больше всего! Значит, так и задумал, чтобы его живым повязали! Он хочет все рассказать!
– Да брось ты! У него ума на это ни в жизнь не хватило бы! Да и с чего бы теперь-то? Сразу ничего не сказал, а через три года вдруг решился?