"Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Ложись, Рива. Что делать, решим завтра. Путь был долгим, надо отдохнуть, — вздохнул он и сел на кровать. Как и вчера он сидел на краю, сгорбившись и обхватив голову руками, словно сам был в шоке от того, что произошло с его жизнью.
Я легла на кровать, как он и сказал, укрылась. Скоро рядом устроился и Шад. Я давилась слезами, не видными в темноте и мне было страшно — будущее меня пугало. Я не видела там ничего, что могло утешить. Только препятствия, лишения и много-много терпения.
У меня будет он, это не так страшно… Лиам выжил, но генерал не отдаст меня. Сейчас, когда паника улеглась, я понимала почему. Генерал бросил из-за меня вызов, вернуть меня — это признать свое поражение не в бою, а по смыслу. Он никогда не сделает этого.
И все равно меня трясло от страха. Лиам помнит меня. Запомнит он и унижение, нанесенное ему публично — в такой день, день триумфа с большой буквы. Он считал, что выиграл эту войну. С Григом подписан договор, он не пришлет сюда войска, а правительство Грига не выдаст своего генерала. Поединок был честным, здесь не подкопаешься.
Я в безопасности.
Но ничего не мешало Лиаму тайно прислать убийц: за мной или Шадом. Ничего не мешало выкрасть меня на потеху, чтобы наказать зарвавшегося григорианского генерала. Я не хочу стать переходящим знаменем и жертвенным агнцем одновременно.
Я так страшилась будущего, что не сомкнула глаз до утра и задремала, когда сквозь воздушную белую занавеску пробились лучи солнца.
Когда я проснулась, Шада не было рядом.
Выходить из комнаты не хотелось — встречаться с его родней, говорить с ними после вчерашних известий… Мне казалось, они ненавидят меня. Особенно Шантара. Его семья уже все знает: что Лиам выжил и Шад поставил на себе крест просто так. Да, это он промахнулся. Но его любят, а меня нет. Так что и винить будут меня.
Утро подарило легкий румянец беленым стенам. Красноватый свет ложился на них светлыми бликами.
Я убрала постель, а затем подошла к окну, наслаждаясь свежим воздухом, сладко пахнущим белыми цветами, высаженными под окном. Солнечный свет вернул мне уверенность в себе и спокойствие. Я грелась в его лучах, обхватив плечи. Минутка покоя — это уже немало.
— Рива! — раздалось за дверью, в нее бухнули кулаком. — Эми-Шад!
Я узнала звенящий голос его сестры. Настроение упало до нуля.
— Иду, — прошептала я.
Трясущейся рукой я открыла дверь. На пороге стояла Шантара, замотанная в плащ, словно только что вернулась. Бежевый, с зеленоватой каймой, он выглядел безумно дорогим. Она сбросила просторный капюшон и встряхнула косами.
— Женщины идут гулять. Идешь ли ты с нами?
— Гулять? — переспросила я, пугаясь ее глаз коршуна. Она так грозно смотрела, будто вызывала на бой, а не звала гулять. — Я спрошу мужа…
Она смерила меня взглядом, точно я ляпнула глубочайшую из глупостей.
— Зачем? — не поняла она. — Ох, Рива… Он тебе муж, а не хозяин. Не нужно его спрашивать всякий раз, как куда-то идешь. Пойдем, будет интересно.
Я завернулась в такой же пустынный плащ, как у остальных, и вышла к ним.
Женщины стояли на пороге дома. Я узнала Шантару, мать Шада, остальные три были мне незнакомы — наверное, соседки или подруги. Янтарные глаза пристально уставились на меня. Не зная, как себя вести, я кивнула.
Им любопытно. Должно быть, и прогулку устроили, чтобы кумушки поглядели какая у Шада жена-иномирянка.
— Рива, — поприветствовала меня старшая.
— Лиана, — ответила я.
Мы медленно побрели в сторону, как я поняла, центра.
Прогулка выглядела так: мы медленно шли вдоль улицы, я — в хвосте процессии. Женщины негромко переговаривались о незнакомых мне людях и событиях, обо мне и войне никто не говорил. Обычные бытовые сплетни и разговоры. Я не участвовала, потому что шла позади, и чувствовала себя одинокой и лишней.
Надеюсь, это пройдет, когда я пообвыкнусь, а может, это навсегда, кто знает. Нечто подобное я ощущала и на «Стремительном». Везде чужая.
— Шантара, как дела у тебя?
Сестра Шада шла, чуть приотстав, и нагнала соседку быстрым шагом, звякнув кинжалом.
— Хочет обручиться, — сказала мать за нее. — Не знаю, как на нее повлиять.
Женщины с интересом зашумели.
— Я бы уже обручилась, — отрезала Шантара. — Командир перевел моего названного в другое звено, их перебросили. Не успела я. К счастью, он жив и скоро вернется. Тогда и обручимся.
— К чему спешка? Подумай, Шантара, это важный шаг.
— Подумала уже!
Я брела позади, пока они препирались — с женщинами сестра Шада разговаривала не особо уважительно. Видно, что ситуация ее злит. Скорее всего, ветеран войны считала, что женщины суют нос не в свое дело.
— Ты ребенка от него носишь? — проницательно спросила другая.
Шантара пробурчала что-то себе под нос.
Утолив первое любопытство, женщины больше не обращали на меня внимания.
Я плелась сзади, и от тоски смотрела по сторонам.
Чем ближе к центру, тем выше становились здания — как, наверное, везде. Но все равно оставались приземистыми и большими по площади. Следов войны не было — их не бомбили. На улицах многие в броне — мужчины и женщины. И при этом, никакой военной атрибутики: ни флагов, ни военных памятников, словно война для них — что-то естественное, что не нуждается в символике.
Воинственный народ.
— Присядем, — предложила мать. Мы расселись вокруг низкого каменного стола, спрятанного под навесом.
Столы были разбросаны вокруг фонтана. Под навесом жарко, воздух почти неподвижный, но его разгоняли бодрые струи фонтана. Я заметила, что и здесь кругом высажены опасные цветы в квадратных клумбах.
Усевшись, Лиана ослабила застежку плаща, он сполз с нее, оставшись только на плечах. Остальные поступили так же, и я последовала их примеру, неосознанно повторяя. Нам принесли такой же кувшин, как и вчера.