"Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
А она хорошо чувствует людей. Сразу поняла, что бы мне понравилось. Опознала во мне иларианку? Я проследовала за ней в примерочную, когда она сняла с манекена платье и перекинула через руку.
И остолбенела, когда надела его. Оно не должно было мне подходить. Ни к глазам, ни к черным волосам, но шло! Чуть ярче бледной кожи, оно выделяло румянец на щеках. Ничего особенного. Само по себе платье не было красивым — скорее безликим, но оно сделало красивой меня, выделив достоинства.
— Потрясающе! — ахнула толстушка, когда я вышла к ней.
— Беру, — решила я.
Когда я прибыла домой с платьем, зажимами для будущей прически и босоножками, уже вечерело. Шад ждал меня во дворе с кувшином григорианского пойла, но заметив, встал, приветствуя.
— Напоминаю о времени, Рива, — деликатно поторопил он меня.
— Одну минуту и буду готова. И тебе будет время подготовиться, — заметила я. Шад был в своем обычном плаще.
Я удалилась в комнату и села перед маленьким зеркалом. У меня было все, кроме уверенности. Впервые я собиралась куда-то, не будучи рабыней.
Я накрасила яркие глаза, добавив синего — это сделало радужку ярче и глубже. Уложила черные волосы в пышную прическу, напоминающую «корабельный узел». Мне очень хотелось чего-нибудь другого — слишком такая укладка напоминала жизнь на флагмане Лиама, но руки по привычке возвращались к знакомому. Ну и пусть. Как смогла, прическу изменила и украсила заколками из синих мерцающих цветков. Впервые за долгое время я нравилась себе.
Надела платье и вздохнула — пора выйти к мужу.
Он ждал в нашей маленькой прихожей. В старой броне, исцарапанной и потертой, Шад выглядел на удивление хорошо. Мы остановились в нескольких метрах друг от друга, словно перед началом танца. Рассматривали друг друга с интересом, словно привыкали к ролям, которые останутся с нами на всю жизнь. Я видела, ему все нравится — мое платье, прическа.
— Эми-Шад, — заложив одну руку за поясницу, он склонил голову.
Я хотела поклониться, как григорианка, но передумала и присела в приветственном книксене. Взяла его под локоть и рассмеялась. Сердце колотилось от волнения, а ладонь вспотела на металлической броне.
Двор и сам дом мэра был залит светом прожекторов. Его освещали даже сверху: с зависших дирижаблей. Двор наполнен разодетым народом — бал устроили с размахом.
Нас задержали в дверях. Генерал уверенно назвал имя:
— Шад Изгой. С супругой.
Стоило нам войти, как на меня обрушился свет и звуки. Высоченные потолки с огромными сверкающими люстрами, красный бархат на стенах, ковры из лучших миров. Здесь жили в роскоши! Это напомнило каюту Лиама.
Шад хищно оглядел толпу.
Я заметила, что кинжал при нем. Сегодня это казалось излишним — оружие не скрыто плащом. Рукоятка блестела в яром свете.
Вокруг блуждали парочки. Меня обдало смехом с одной стороны, с другой грянула музыка, и все взгляды были обращены на нас. Я озиралась по сторонам, держась за локоть Шада. Нам улыбались, дамы приседали, заглядывали в глаза — приветствовали, как дорогих гостей. Имена мы скрывали, и все равно стали событием. В некоторых местах гость — хит сезона, а если он богат и наемник — тем более.
— Шад! — воскликнул полный мужчина в военной форме. — Рады видеть!
Они пожали руки, пока его спутница пряталась за веером. Кружевной веер бросал тень на ее лицо, но я заметила, что девушка тоже иларианка. Рабыня? Вижу, с приходом рабства на планетах третьего мира мужчины начали покупать себе жен. Значит, бывший наемник и изгой не слишком будет выделяться.
Мы прошли до конца зала, перебрасываясь приветствиями с гостями — вернее, Шад перебрасывался. И оказались в «тихой гавани». Гости собрались в центре, а здесь, у стены с горящими рожками по всему периметру зала, было свободно.
Генерал снова с кем-то заговорил, а я отвлеклась на убранство. Стол был богатым, с миллионом закусок. Среди тарелок с пирожными и фруктами стоял шестиуровневый торт с пышным кремом. Розовые кремовые цветы написаны необыкновенно искусно. Я подошла ближе. Явно работа иларианки — у нас любят цветы. На кухне рабы с моей планеты.
— Рива? — муж склонил голову над плечом.
Неужели заметно, когда расстраиваюсь? Каждый раз, видя несправедливость по отношению к соотечественникам, становится грустно. Разве наша вина, что наше правительство было слабым? Разве моя — что армию разбили? Рабой-то стала я, а кабинет министров по-прежнему на своих местах.
— И здесь рабство, — шепнула я. — Не могу с этим примириться. Это несправедливо!
— Странное слово, — заметил Шад. — Чем примитивнее общество, тем больше в нем рабов. А после войны и так не скажешь!
По рокоту в голосе я поняла, что он сердится.
— Для того и воевали, чтобы рабами не стать, — закончил он. — Начинается танец, идем. Мы открываем бал.
Не знала, что мы будем танцевать. Мы гости, известные горожане, но все равно неожиданно, что честь открыть бал оказали нам. Я позволила Шаду отвести себя к гостям, только сейчас догадавшись, почему все они сошлись в центре. Разбились на пары и замерли друг напротив друга, ожидая, когда смолкший оркестр вновь возьмет ноты медленного парного танца. Разговоры смолкали и, постепенно зал погрузился в тишину.
Гробовое молчание.
Наверное, такое молчание царит в музеях каменных скульптур под открытым небом. Тишина самой вечности, только рядом с камнем можно такую почувствовать.
Я и Шад стояли напротив друг друга в центре зала, словно в сердцевине цветка. Вокруг нас в сложном узоре застыли другие пары. Как и другие женщины, я свободно опустила руки вдоль тела, кончиками пальцев касаясь платья. Шад убрал левую руку за спину, словно собрался поклониться. Она неподвижно лежала на пояснице.
Традиционная минута.
Затем зазвучала музыка — незнакомый инструмент запел, затянул ноту, которая подвисла под потолком и пары двинулись навстречу. Шад поймал меня одной рукой и, хотя я не была искушена в танцах, прослужив у Лиама всю юность, мелодия легко закружила меня по залу. Я даже не заметила, что мы начали первыми.
Вокруг мельтешили платья других женщин, по очереди меня окутывало облаками духов, смехом и светом, когда мы кружили под люстрой. Это было так захватывающе, что я и сама рассмеялась, позабыв о трудностях.