"Фантастика 2024-98". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Ещё одно красивейшее место, которое мы толком не посмотрели из-за темноты — Чаадаевка. Зато тормознулись на окраине Кузнецка, чтобы попить отвратительного староземельского кофейка: усталость уже чувствовалась, и требовалось взбодриться.
Заночевали в дрянном мотельчике на подъездах к Сызрани. Конечно, можно было бы ещё ехать и ехать, но я хотел показать жене Жигулёвские горы и перешеек между Волгой и… Волгой. Есть такое место между Сызранью и Жигулёвском, где и справа видно эту могучую реку, и слева. Разумеется, бывшую жительницу Саратова Волгой не удивишь, но здесь просто красиво! Как и на плотине ГЭС, по которой проходит трасса. Хотя из-за перегруженности грузовиками узенькой дорожки восемьдесят километров от Сызрани до Тольятти
Зато после Тольятти, на трёхполосном автобане до поворота на Самару оторвались, постоянно держа почти 100 километров в час! В конце этого участка крутанулись по развязке, уходя на Уфу вдоль едва виднеющихся в сотне метров слева остатков вала Мензелинской оборонительной линии восемнадцатого века. И начался самый нудный кусок маршрута, на котором и глазу зацепиться не за что, и душу вытряхивает на «стиральных досках». Наташа, несмотря на моё предупреждение, намылилась было подремать на заднем сиденье, но трясло её там так, что она снова попросила остановиться, чтобы вернуться на место «штурмана». Так и промаялась почти до Октябрьского на границе Татарстана и Башкирии. Дальше пошло более или менее веселее, но стемнело, и ни озера Кандрыкуль, ни придорожных холмов рассмотреть было уже нельзя.
Заночевали в Уфе, в гостинице «Россия», проехав по Айской улице прямо на проспект Октября. Гостиница не самая дешёвая, но нас стоимость номера не очень беспокоила. А поутру вернулись в Старую Уфу, чтобы полюбоваться пейзажами со смотровой площадки возле памятника Салавату Юлаеву. Заодно показал жене и места своей «боевой славы» — дворец Нефтяников, кинотеатр «Родина», «Детский Мир», где я единственный раз в жизни, в пятилетнем возрасте, закатил родителям истерику из-за игрушки, требуя купить педальный автомобиль…
После этого снова ушли на мост через Белую и объездную. Впереди был самый красивый участок трассы, начинавшийся после первого моста через Сим. Жаль, ехали мы не весной, когда вода в Белой поднимается на 10-11 метров, и подъезжая по объездной к реке, чувствуешь себя едущим по дамбе через море.
Одолели горный участок засветло. Сделав кратковременные остановки на торжищах возле городов Сим и Усть-Катав, где я десятками скупал пиратские mp3-диски и фильмы в только-только набирающем популярность формате mpeg-4.
Оценила Наташа и «симскую ямищу», на спуске в которую нам довелось пронаблюдать последствия торможения грузовика по свежему снежку — машина была разбита в хлам — и спуск к Юрюзани, и подъём в Уреньгу. С перевала мы семь километров катились, не включая передачи, до центра Златоуста, чтобы заночевать на набережной пруда в типовой гостинице «Таганай». А наутро… Наутро я повёз свою ненаглядную знакомить со своим родным городом. Перед этим, правда, подразнив и себя, и её, видом на заснеженные вершины Таганая с подъёма в Главный Уральский хребет.
Пусть сегодня меня потеряет родня – Я уйду, когда все ещё спят. Но штормовка пропавшая выдаст меня, И рюкзак со стены будет снят. Это значит — меня бесполезно искать, Занедужил я, лекарь мой — путь. Будет ветер мою шевелюру трепать И толкать, как товарища, в грудь. Как янтарными струнами в пьесе дождя, Ветер мачтами сосен играй! Пусть в походную юность уносит меня Таганай, Таганай. На вагонном стекле — непогожий рассвет Чертит мокрую диагональ. Среди туч настроения проблесков нет, И на стыках стучит магистраль. Словно сердце стучит, как стучало тогда, Когда— Красивая песня! — прокомментировала Наташа напетую мной «нетленку» Митяева. — А это что за гора? Обалдеть!
И я рассказал ей историю, как царь Александр, путешествуя в Сибирь, поднялся на характерную скалистую гору, получившую за это название Александровская Сопка.
Потом был всё ещё незамёрзший Тургояк на Пугачёвской поляне, восхитивший уроженку степного Саратова чистейшей водой, скалы Крутики возле городского пляжа, и проезд через весь почти тридцатикилометровый Миасс. Разумеется, заглянул я и на улицу Динамитную, чтобы полюбоваться на свой домишко, куда я привёз Ивана Андреевича Данилова из-под Межгорья в июле 1996 года. А оттуда, так ни разу не выйдя из машины, как я и пообещал куратору, двинулись в сторону Межгорья.
Всё, закончилась для меня жизнь на Старой Земле, мой Урал и Миасс. Теперь буду только любоваться фотографиями, отщёлканными Наташей через стекло нашего «Симбира»…
Лаборатория № 1, 36 год, 10 сентября, среда, 04:20
Из предзимья — в конец лета!
Иван Иванович нас опередил, прилетев в Межгорье ещё два дня назад. И мы, добравшись до ворот закрытого города затемно, немного устали, но были готовы хоть сейчас «за Стену». Только не тут-то было! У куратора имелись свои планы на нас, и мы ещё три часа сидели в кабинете начальника староземельской Точки Перехода, расставляя точки над i относительно дальнейшей нашей деятельности в Советской Республике. Где ещё с неделю назад ситуация складывалась… не очень.
Как когда-то у нас после объявления горбачёвской «гласности», с началом избирательной кампании в СР, проходившей под негласным девизом «мы хотим лучшего», наружу повылазили всевозможные болтуны и демагоги. И чем радикальнее были их лозунги, тем охотнее народ на них вёлся. Им пока не хватало организованности и собственных СМИ, но это компенсировалось гиперактивностью и бесчисленным количеством листовок, которые печатались на всём, что было доступно. От типографских станков до фотографического оборудования. Попытки местных чекистов прищучить наиболее оголтелых привели к обратному результату: из них сделали мучеников. И власть растерялась. Хорошо, хватило ума не капитулировать, а обратиться за помощью к Большой Земле. Точнее, к куратору проекта, нашему Ивану Ивановичу. И тот нашёл гениальный выход.
Пока мы катались по Матушке России, в каждом из городов Советской Республики на центральной площади с наступлением темноты начиналось кино. В буквальном смысле этого слова. На огромном белом экране мощный проектор демонстрировал пятичасовой фильм о том, что происходило в СССР и России в течение 20 последних лет. Год за годом. По 15 минут на каждый год. Жёстко, честно, без прикрас, но и без идеологических эмоциональных завываний. Если был факт гибели 13 тысяч человек в Афганистане, так и говорилось. Если Черненко тяжело болел, а его назначение на пост было вызвано нежеланием Политбюро что-либо менять, так и объявлялось. Если набились в Межрегиональную депутатскую группу проходимцы и карьеристы, то это и отмечалось. Если разорялись заводы и фермы, голодали простые люди, а новые хозяева жизни жировали, покупая яхты и замки, то не скрывалось и это. Честно признавалось и повышение уровня жизни населения в последние годы. Как и то, что приватизацией руководили штатные сотрудники ЦРУ, а Ельцин беспробудно пьянствовал.