Фантастика и футурология. Книга 2
Шрифт:
Как уже говорилось, трилогия Жулавского — это аллегорический показ возникновения религиозного мифа. В этом смысле и здесь заимствован сюжет из мифологии. Но как достоверно это сделано! Последний землянин (в первом томе), которого лунный народ называет Старым Человеком, является объектом почитания и страха одновременно; объяснение его особенного положения носит совершенно материальный, психологический характер: он заботится о детях, которые не являются его детьми, так как чувства, которые связывали его с Евой лунного рода, не имели продолжения. Эротический аспект этой драмы по понятным причинам совершенно отсекается от зачатков возникающего мифа, который велит ожидать спасительного возвращения Старого Человека — в качестве Победителя; а под видом Тайны святые книги отмечают, что этот Старый Человек (в соответствии со своей рационалистической позицией) пытался, как только мог, рождению мифа, которое наблюдал, — противостоять, настаивая при этом, что «никакой он не Старый Человек», а обычный старец. Особенно же оригинальной кажется мне трактовка Жулавским мотива скептической оппозиции, которую рождает вера. Рода, предводительница скептиков, не только отбрасывает метафизический смысл Доброй Нови, но в намерении воссоздать то, что было настоящим прошлым, вырабатывает фальшивую гипотезу о лунном происхождении людей; аргументы, которые она приводит с этой целью, в самом деле звучат неплохо. Она сравнивает привезенные прародителями земные атласы с селенографическими
Техническая и культурная предикция: модели
Литературным произведениям присущи особые семантические свойства, которые выступают на первый план и, особенно в фантастике, досаждают ее исследователям, ибо, как мы уже знаем, нет никакой непременной связи между литературной темой, объектами и событиями, которые она в произведение вводит, и значениями этого произведения: то, что происходит между святыми на небе, может в такой же степени считаться как агиографией, так и антиметафизической литературой; эротическими отношениями можно изображать и наш, и другой мир, компьютеры могут служить и футурологическому видению, и насмешке над актуальными характеристиками общества, у которого нет ничего общего ни с интеллектроникой, ни с каким-либо будущим; дьяволами удается весьма успешно проиллюстрировать качество человеческой судьбы или утверждать манихейскую концепцию бытия и т. п. К тому же может быть так, что объекты и научные понятия не служат в произведении ни физике, ни метафизике, что их использование оказывается чистым жонглерством, забавой, проигрываемой в веселой либо жуткой тональности. А поскольку распознание целостной сути произведения есть первейший детерминант его уровня, то от установок читателя в значительной мере зависит окончательная локализация произведения, а тем самым и его культурный ранг.
В этой последней главе наших рассуждений мы уже не станем ломать голову над какими-либо вариантами непредикативного творчества.
Мы оставили позади научно-фантастические аллегорические притчи, социальные, псевдоисториософские и псевдофилософские гротески, миры с проблемно-современной сутью, прикрытые снаружи фантастическими масками, и в то же время мы не хотим заниматься проблемой экспрессии — в научно-фантастическом произведении — позиции автора по отношению к миру, то есть тем, как при помощи звездно-ракетных машин можно выражать частные страхи, мифомании, инфантильные или эротические грезы, так как на это уже нет времени. Если мы намерены теперь показать практические методы построения будущих миров, то не потому, что считаем худшей или малозначительной разновидностью внепрогностическую фантастику, ничего утвердительно не предсказывающую. Отнюдь! Именно она-то и должна быть основным течением научной фантастики, поскольку таким, то есть заплутавшимся в реальной, современной проблематике, и является характер каждого литературного труда. Секрет только в том, что научная фантастика, способная делать (правда, по-своему) все то, что делает литература в согласии со своими традициями, своим призванием может еще в этом единственном — гипотезотворческом — секторе выходить за пределы прежних задач писательства, поскольку страсти к серьезному предсказательству литература никогда не питала. Ведь научная фантастика, принимаясь за футурологическую работу, не отождествляет себя с научно понимаемой футурологией. Ее своеобразие следует не из поверхностных различий, вызванных наличием — в литературном тексте — эстетически селекционированных методов повествования, фиктивных фигур, а также их перипетий. Это различие может быть более глубоким, поскольку licentia poetica [115] по-прежнему остается в силе, и поэтому писатель вправе в целях моделирования пользоваться исходными положениями, столь с позиций эмпирии неправдоподобными, что футуролог в этом смысле не посмеет им следовать. Хоть в литературном творчестве не должно быть признаков яркой аподиктичности, то есть произвола, который из Космоса и из человека лепит какие угодно диковинки, тем не менее писателя одновременно не обязывают и ограничения правдоподобия, которым должен подчиняться футуролог. Ведь последний не может черпать исходные положения «из воздуха». Но как раз история-то, понимаемая как всеобщие деяния, зачастую заимствует как бы «из ничего» свои поворотные стрелки великих событий, поскольку то, что видел, к примеру, двадцатый век, лишь потому можно принимать «на веру», что это действительно произошло.
115
поэтические вольности (лат.).
Поэтому, помня о непредсказуемости по крайней мере некоторых ходов истории как действий на всепланетной арене, следует предоставить прогностической литературе особые права и привилегии свободы действия. Однако каким критерием разумности до умопомрачения смелых гипотез надо пользоваться? Универсального ответа на этот вопрос нет. Единственным его заменителем может быть осознание, что будущее представляет собою область хоть и не абсолютной, не лишенной границ, но все же огромной свободы; и уже из такой постановки вопроса следует, что дорогой художественно домысливаемых работ должен быть не один тракт, а возможно, более широкий пучок векторов, устремленных в максимально удаленные друг от друга конфигурации событий. Уже нельзя эффективно пользоваться выискиваемыми в прошлом ключами для того, чтобы отворять будущие замки, в смысле — материально-понятийные конфликты, но ведь можно сообразить, что будущее, вероятнее всего, будет покоиться между крайностями технологически осуществленных преисподен и гармонично построенных раев. И опять же — не потому следует отказать ей в крайних свойствах, что они частично партикулярно не могут реализоваться, то есть что следует продолжать идти на компромиссные, усредняющие, умеренные решения, а лишь потому только, что никакая стабильность, сложившаяся в ходе исторических изменений, не может иметь вековой характер. Область действий науки и техники, область социальных действий человека, зона его культурных мероприятий создают сопряженные между собою агрегаты, образующие такое целое, которое проявляет то склонность к замыканию в самом себе, к устойчивой неподвижности, то к экспансивному раскрытию. Наука
Вот этот телеграфно написанный текст без всяких изменений; только там, где того требует чрезмерная краткость диспозиций, я в скобках добавлю несколько слов пояснений.
Год 2642.
Земля: искусственный климат. Из океанов выброшено 10 триллионов тонн замороженной воды, чтобы она создала такое же кольцо, как у Сатурна; кольцо заслоняет экваториальный пояс, а полюсам как зеркало поставляет тепло. Уровень океанов понизился незначительно, поскольку растопили ледовое покрытие Антарктики и Арктики. Управление движением кольца все еще сталкивается с большими трудностями. Попытки придать ледяному кольцу изменяющееся альбедо путем поляризации кристаллов пока что не удались. Две противоположные тенденции: дальнейшее понижение уровня океанов и стабилизация его на достигнутом уровне. Климат, регулируемый глобально, но не без непредвиденных локальных нарушений.
Водородная энергетика освоена, радиоактивные отходы выбрасываются в Космос со второй космической скоростью. Проект переноса водородных электростанций на сателлитарные орбиты (стационарного типа) и пересылки энергии с этих орбит на Землю лучами типа лазерного пучка не реализованы, поскольку требуют гигантских расходов, а кроме того, забрезжила новая энергетика, так называемая сидеральная. Пока что как чисто умозрительная возможность создания между Солнцем и Землей «плазменной пуповины» и «высасывания» солнечной энергии. Проблема не разрешена даже теоретически из-за огромных сложностей (опасность дестабилизировать солнечную хромосферу). Следовало бы вначале провести эксперименты с другой звездой. Консерваторы утверждают, что это совершенно излишне, поскольку водород океанов покрывает энергетический баланс Земли на миллион лет. Прогрессисты считают, что переход к звездной инженерии необходим как очередной шаг, логически обусловленный уровнем накопленных знаний.
Основные интересы: Галактика — наряду с биотехнологией.
а) Биотехнология: клеточные работы — микрогомеостат, способный в зависимости от программы создавать различные аппараты, машины, устройства из любых доступных материалов. Основная проблема: контроль развития подобных синтоспермических гомеостатов.
Основная форма человеческого тела еще не подвергалась особо серьезному изменению. Протезы жизненно важных органов используются повсеместно. Полное протезирование — исключение и неизбежность, например, после крупных увечий вследствие несчастных случаев. Гипотермическая технология: обнаружен фактор статистической флюктуации, который сводит на нет стопроцентную эффективность оживления замороженных; за пределы 96—97 процентов выйти не удалось. Это привело к крупному разочарованию: из-за наличия риска не слишком многие желают подвергнуться столетней витрификации. Основная дилемма: соматически оптимизированный человек оказывается очень близко к верхней границе надежности гомеостатических систем белкового типа. Старость, как следствие неизбежной десинхронизации множества процессов, вначале когерентных, можно отодвигать, но невозможно ликвидировать. Отсюда — программа «тотальной трансформации» вида: на базе хромосомного кода следует создать новый тип кода, универсализованного, то есть не ограниченного плазменно-белковыми субстратами. Теоретически это уже возможно осуществить, однако возникают соображения нетехнического характера. Сердце вместе с системой кровообращения, органы пищеварения, легкие оказались бы совершенно излишними. Однако было бы нелогично удалить все ненужные органы, но при этом сохранить внешний облик тела, которое имеет как раз такую форму, чтобы содержать в себе эти органы. Нет согласия относительно того, как может и должен выглядеть Homo Syntheticus. Пока что — искусственная кожа; ликвидация бактерий за исключением некоторых вирусов; планирование пола и внешности, а также свойств новорожденных; существует эктогенез, но он не получил распространения (около 75 процентов детей зачинаются «по-старому»), изменение генотипных свойств возможно лишь в биологически дозволенном интервале (невозможно «выжать» из данного хромосомного материала больше, чем он факультативно содержит; можно комбинировать только те свойства, которыми совместно располагают отец и мать; чтобы подключить к ним новые гены, что технически осуществимо, необходимо специальное согласие Бюро Популяционной Генетики, поскольку в сфере композиции свойств царят «моды», потакание которым может вредно подействовать на целостный состав популяции).
Естественный костяк можно заменять искусственным, высокопрочным, но это чрезвычайно сложная и серьезная операция, оправданная только при исключительных обстоятельствах. Зато универсально используется синтетическая кровь; ее кислородный носитель биологически «мертв», и полная трансфузия обычно осуществляется в юном возрасте (удаляется собственная кровь человека — но только ее красные кровяные шарики, вводится синтетическая плазма и синтетические носители кислорода). В повсеместном употреблении энергетически самодостаточный протез сердца, но искусственные сердца подчиняются только химическому, а не невральному регулированию: они не работают быстрее под воздействием эмоций, например. Тем, кто очень рано прошел через процедуру такой замены, бывают непонятны некоторые главы литературных и других культурных текстов, которые выражали состояние сознания через состояние сердца.
б) Галактика: космические путешествия. Главные проблемы: энергетика и жизнь на корабле. Необходимо сжечь шар размером с Луну, чтобы преодолеть 1000 парсеков за один год. Реализация: топливо находится не на ракете, а черпается из окружающего пространства. Это возможно только при очень высоких скоростях полета порядка 0,97—0,98 «C». Большой галактический крейсер, новейшая модель: начальная масса 400 000 тонн, экипаж от ста до двухсот человек, остальное — автоматы. Состав экипажа: астронавигационный штаб, научный штаб, главный координатор обоих штабов и секции (энергия, тяга, связь, цель, психическое и физическое состояние экипажа, витрификационная и фантоматическая аппаратура).
Теоретический план познания Космоса: несколько тенденций: 1) ограничиться посылкой автоматических зондов; 2) высылать малые группы людей на очень больших самодоставочных единицах; 3) концентрироваться на астроинженерии вблизи звезд, например, в пределах шара диаметром 10 парсеков.
Известные типы эволюции: земная, белковая — до сих пор единственная; полимерно-кремниевая на тяжелых, холодных планетах; формы постепенно переходят от индивидуума к синцитиуму: расщепляемые колонии, низкий уровень развития, правдоподобны только следы психической жизни.