Фантазии господина Фрейда
Шрифт:
Я сидела в машине и с нетерпением поглядывала на часы в ожидании встречи. Никогда ни один мужчина не интересовал меня настолько, чтобы я, выехав задолго до назначенного времени, сидела, ждала и считала минуты до того момента, когда можно будет подъехать к видневшимся невдалеке воротам в ограде, отделявшей поселок «Волжанка» от всего остального мира. И вот это момент настал. Я остановилась у ворот и объяснила охранникам, что прибыла к Клавдии Петровне Полянской. Проверка здесь была не в пример серьезнее, чем в «Графских развалинах»: меня попросили выйти из машины и открыть багажник, а потом еще и все двери
Подъехав, я удивилась – при такой-то охране поселка необходимости в собственном солидном заборе вроде бы не было, но он здесь наличествовал. Я вышла из машины, достала с заднего сиденья букет и позвонила. Дверь (назвать ее калиткой язык не поворачивался) приоткрылась, и я, толкнув ее, вошла во двор. Земля была полностью покрыта листьями и напоминала ковер, что меня обнадежило – значит, у меня с Клавдией Петровной одинаковые вкусы, потому что я тоже люблю бродить по опавшей листве. Честное слово, мне еще никогда и никому не хотелось так понравиться, как этой женщине, – я ею искренне восхищалась! Я направилась к дому, в дверях которого уже стояла горничная, когда мне под ноги выкатились два бело-серых шара и с любопытством уставились на меня. Это были собаки, причем наивно-радостное выражение их морд свидетельствовало о том, что это еще щенки, но вот их размеры! Они были ростом с некрупную овчарку, да и весом ей не уступали. Наверное, они уже всласть набегались и наигрались, потому что часто дышали и языки их свесились набок. В их открытых пастях виднелись таки-и-ие клыки, что мне стало не по себе – мало ли что эти псинки по глупости и малолетству могут выкинуть? Ну и что делать? Дверь-то входная за моей спиной уже закрылась! Бежать? Глупо! У меня всего две ноги, к тому же я на каблуках, а у этих псин по четыре лапищи!
– Проходите, пожалуйста! – пригласила меня горничная. – Они вас не тронут!
В этом я сомневалась, потому что любопытство песиков перешло из пассивной стадии в активную и они направились ко мне, явно желая познакомиться поближе. Оставив дверь открытой, горничная вышла из дома, чтобы проводить меня, но тут собаки, увидев вожделенную, наверное, лазейку, со всех своих лап рванули к двери. Горничная пискнула и, забыв о политесе, бросилась за ними, а я, заинтересовавшись, поспешила следом. Войдя в дом, я сориентировалась на шум и, попав в большую комнату, по виду гостиную, искренне восхитилась, увидев творившееся там безобразие.
На диване сидела Зинаида Тимофеевна, рядом лежало вязанье, а она с мухобойкой в руках воевала со щенками, защищая большого пушистого кота, который, выгнув спину и вздыбив шерсть, яростно шипел на собак, прячась у нее за спиной на спинке дивана. Щенки же, поставив передние лапы на сиденье, изо всех сил тянулись к коту, не обращая внимания на удары, которые щедрой рукой раздавала им Зинаида Тимофеевна, – видимо, они считали это частью игры.
– А ну кыш, бесстыжие! – приговаривала она. – Он вам что, игрушка, что ли!
Не одну меня привлек шум, потому что в дверях появилась Надежда, а за ней вбежали два мальчика лет семи и пяти.
– Ты, Тимофеевна, не напрягайся, а то у тебя опять аритмия разыграется, –
Видимо, щенки знали, чем это кончится, потому что, оставив кота в покое, мигом, чуть не сбив каждый по стулу, нырнули под большой обеденный стол, покрытый спускавшейся до пола скатертью. Мальчики в полном восторге полезли за ними. Надежда отодвинула пару стульев, закинула скатерть наверх и потребовала:
– А ну, вылезайте немедленно! Все четверо!
Ответом ей был радостный смех детей и сопение щенков.
– Господи! В мои-то годы! – горестно сказала она, кряхтя, опустилась на четвереньки и полезла под стол.
В полном восторге наблюдая эту картину, я совсем не заметила, что в комнате появилась Клавдия Петровна. С ходу оценив происходящее, она громко позвала:
– Дима-а-а!
Почти тут же раздался его голос:
– Лада, что случилось?
– Забери отсюда этих бандитов, пока они весь дом не разнесли! – попросила она, но никакого недовольства в ее голосе даже близко не было – она сама веселилась, глядя на эту возню.
Горничная, все это время тихой мышкой простоявшая у стены, наконец отважилась и извиняющимся голосом сказала:
– Клавдия Петровна! Я не виновата! Они сами!
– Да ладно тебе! – отмахнулась та. – А то я сама не знаю, на что эти черти способны!
Тут и Дмитрий Дмитриевич появился, в спортивном костюме, из-под ворота которого виднелась десантная тельняшка, и в тапочках. Он, посмеиваясь, посмотрел на торчавший из-под стола зад Надежды, послушал, как безобразничают под столом дети и щенки, и, развернувшись, ушел. Вернулся он почти мгновенно, но был уже в кроссовках и ветровке.
– Всем немедленно вылезти из-под стола! – приказал он.
Под столом тут же все стихло. Первой вылезла Надежда. Тяжело дыша, она пожаловалась – почему-то мне:
– Как хорошо мне жилось в «Развалинах»! Тихо и спокойно!
– Устала? – спросила ее Клавдия Петровна. – Может, на пенсию пойдешь?
– Не дождетесь! – выразительно сказала Надя. – Я еще до Митькиных правнуков доскриплю!
Следом за ней из-под стола выбрались виновато потупившиеся дети, а потом и собаки высунулись, с несколько смущенным видом.
– Безобразничаете, значит? – строго спросил Дмитрий Дмитриевич.
Головы детей поникли еще ниже, а щенки окончательно сконфузились. И тут он произнес магическое для каждой собаки слово:
– Гулять!
Разом воспрянув, щенки в полном восторге бросились к нему и заюлили, запрыгали, ставя передние лапы ему на ноги и заглядывая хозяину в глаза.
– И мы тоже! И мы тоже! – обрадовались мальчишки.
– Куда же без вас? – усмехнулся он и позвал: – Галя! Одень детей и отведи их на берег!
– Хорошо, папа! – донесся до нас женский голос – наверное, Митиной жены, и дети убежали к ней.
Дмитрий Дмитриевич увел собак, и в комнате сразу стало тихо. Надежда, потирая поясницу, укоризненно сказала горничной:
– Прими плащ у Татьяны Александровны!
Та приблизилась ко мне с виноватым видом, и я отдала ей плащ, после чего спохватилась и наконец-то поздоровалась со всеми, вручив букет Клавдии Петровне.
– Какая прелесть! – улыбнулась она, приблизив цветы к лицу.