Фантазии
Шрифт:
И вот прямо в пасть этому чудовищу Салли должна вложить сочинение Пола! Сочинение из одной строки, без начала и конца, еще и с мерзким словом. Если Салли возьмет ведро помоев и опрокинет парню на голову — это будет ласка в сравнении с тем, что устроит миссис Гейл.
Но с другой стороны, а можно ли не принести? Ведь тогда получится, что Пол вовсе ничего не написал! Просидел целый урок — и не вывел ни одной строки! За что горгулья накажет страшнее: за полную лень или непроглядную тупость?
Тяжелые мысли задержали
Она чуть не взвизгнула, когда нашла ответ. Я допишу за него! Много не успею, но хоть абзац, этого хватит! А когда горгулья вызовет Пола, скажу: «Миссис Гейл, я это вчера нашла на полу. Верно, он обронил». И отдам ему — пускай читает!
«Леди гнила в темнице. Рыцарь пришел ее спасти». Что было дальше? Салли, где твоя фантазия?
— Чуда не произошло, — мрачно изрекла миссис Гейл, шевеля рукой стопку. — Искра мысли не зарделась в ваших котелках. Да, Эмма, даже в твоем. Сейчас мы дружно в этом убедимся. Я буду вызывать по очереди, каждый прочтет свое творение. Затем обсудим. Первым у нас…
Горгулья вызвала Рыжую с Третьей и размазала по стене. Здоровенная дерзкая деваха, дочь мастера кожевника, сглотнула сопли и уползла за парту. Горгулья проводила ее словами:
— Это не твое. Работай чем можешь: кулаками, грудью, бедрами — но не пером.
Салли могла бы насладиться разгромом обидчицы, если б так напряженно не думала над сочинением. «Леди гнила, рыцарь пришел спасти». Что дальше?.. Пусть будет так: «Он сакрушил стражников мечом и арболетом. Выбил двери тимницы и вызвалил леди». Хорошо, записала. Но это совсем чуть, горгулья не наестся. Так, надо понять: отчего она гнила? Наверное, какая-то хворь. Вот — гнойная болезнь! Стоп, а такая бывает? Неважно, это ж сказка, пущай будет! «Леди мучилась от гнойной болезни. Рыцарь отнес ее на руках к себе домой, уложил на пастель и нежно облобзы…» Боги святые, вот же словечко! «Нежно пацыловал в уста. Патом он побежал искать лекаря…»
Горгулья поочередно расправлялась с учениками. Милдред и Мартин получили свое. Милдред зарюмсала, горгулья пристыдила:
— Дура ты. Что б я ни сказала — это слез не стоит. Заплакать на людях — худший стыд, чем написать дрянной текст.
Милдред совсем раскисла и убежала во двор. Вышла Эмма, гордо зачитала свое сочинение. Там шло про графа и графиню, кто-то из них был рода Агаты.
— Ты хоть что-нибудь знаешь про Светлую Агату, чтобы писать такое? Думаешь, самая умная? Что ты о себе вообразила, хочу узнать?!
— Да, миссис Гейл, — ответила Эмма, — я думаю, что самая умная в этом классе. И еще самая красивая.
Горгулья грохнула тростью по столешнице:
— Еще раз сравнишь себя с Агатой — я тебе руки отобью!
— Простите, миссис…
Эмма сжалась и поковыляла на место. Горгулья чуточку смягчилась:
— Вернись, возьми листок. Можешь исправить, если хочешь.
Салли строчила: «Лекарь сказал рыцарю вот што. Гнойную хворь так просто не вылечишь. Но есть одно чудище в водах смерти, если ему оторвать клык истиреть в парашок и посыпать язвы, то хворь прайдет. Рыцарь пустился в плаванье на каровел… коравел… на шхуне. Он дастиг водов смерти и нашел чудище и атрубил…»
— Читай, сасквайр.
Здоровяк Руперт под взглядом горгульи на фут убавил росту. Тихо, но твердо прочел:
— Злодей взял красивую леди в плен. Рыцарь прискакал на коне, чтобы спасти. А еще у него был сасквайр. Они сшиблись, злодей убил рыцаря. Но потом сасквайр победил злодея и полюбил леди. Все, миссис Гейл, больше нету.
Горгулья помедлила, теребя трость, будто думала, как лучше унизить здоровяка.
— Сам скажи: ты хорошо написал?
— Не знаю, миссис Гейл…
— Дубина! Повторяю вопрос: ты написал хорошо?!
Он собрал волю в кулак:
— Так точно, миссис Гейл.
— Почему хорошо?
— Злодея убили. Сасквайр сделал подвиг. Его посвятят в рыцари. Хорошо.
Горгулья состроила нечто, похожее на улыбку. Ее верхняя губа была рассечена, в изломе рта виднелась щербатая дыра.
— Ступай на место, сасквайр Руперт. Что-то ты сможешь.
Он зашагал, надуваясь от гордости. Никто другой не заслужил ничего, более похожего на похвалу.
— Салли, теперь твое.
Она удивилась: уже? Мой листок был внизу, отчего же так быстро?
Но размышлять не приходилось, Салли вышла к доске, взяла бумагу из рук миссис Гейл. Горгулья носила черные перчатки.
— Ты написала очень много. Почему?
— Она тут до вечера торчала, гы-гы-гы! — заржал Руперт, окрыленный похвалой. Горгулья жестко рубанула:
— Знай свое место! Я с ней говорю.
Салли затрепетала. От нее ожидался ответ — но какой? Что сказать, чтобы не в грязь лицом?
— Я написала много, потому…
— Почему?
— У меня хорошая фантазия, миссис Гейл…
— Громче, не мямли!
— У меня хорошая фантазия!
— Уверена в этом?
Салли помнила, что сказал Руперт: «Так точно, миссис». Его похвалили, вывод ясен: надо быть уверенной в себе. Но он же чурбан с пустой головой! Он уверен потому, что не имеет мозгов! А я не могу так, откуда мне знать точно…
— Не знаю, миссис Гейл…
Горгулья скривила уродливые губы:
— Ты трусиха, Салли?
Вот в этом она была уверена. Так точно, трусиха, абсолютная правда. Но слишком стыдно сказать.