Фантазм. Творец реальностей – 3
Шрифт:
И весь вечер Егор не отпускал её руки – они то танцевали, то просто стояли рядом, держась друг за друга, словно боясь потеряться в этом огромном и чужом мире – два родных нашедших друг друга человека. Боясь, что отпустив любимую руку, они упустят и что-то очень важное и неповторимое. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, отказываясь верить, что всё это происходит с ней на самом деле, и одновременно понимая, что она без него умрёт. И от этого ей хотелось сразу и смеяться и плакать, все эмоции перепутались и кружили её юную голову словно на некой сказочной карусели.
А ему казалось, что в её глазах он видит отблеск далеких звезд, среди которых они танцуют вечно. И этот земной танец и эта земная музыка всего лишь смутная тень их истинного звездного танца и мелодии самих небесных сфер. Он смотрел в эти глаза и видел (или ему казалось, что видел) в них нечто совершенно невероятное: её словно раздуваемые ветром волосы, в которых мерцали звезды, складывающиеся в бриллиантовый узор Млечного пути. Её улыбку, в которой сияли тысячи солнц, и слова, читаемые в движении губ: «я люблю тебя, супруг мой». Он даже прикрыл глаза и чуть помотал головой, чтобы прогнать видение, но оно не уходило, словно настаивая: это я настоящее, всё остальное – только тень, только сон, иллюзия, майя.
***
Так они и танцевали все танцы без исключения, будто погруженные в самих себя, словно объединённые в одно тело и как будто не здесь и не сейчас, а сразу всегда и везде. А уж совершенно заодно, не отрываясь от основного, познакомились с её подругами, а те с Кузьмой, робко топчущимся рядом и, в основном, предпочитающим помалкивать. Ту, которая завела с ним утром разговор, звали Леной, а вторую – Ларисой. И после окончания вечера они всей компанией отправились провожать девушек. Причем, Оля сразу подхватила Егора под руку и больше уже не отпускала. Егор всю дорогу рассказывал анекдоты (и откуда он только их знал столько, сам удивлялся) и разные смешные истории, девчонки с готовностью смеялись и совсем немножко (а может и не немножко) завидовали подруге. Странно, но этот Соколов вовсе не казался им сейчас малолеткой, в которого по какому-то странному недоразумению угораздило втюриться Ольге. Он почему-то сейчас казался даже взрослее и гораздо опытнее их самих, и они никак не могли избавиться от этого навязчивого впечатления. Такой себе когнитивный диссонанс, неожиданно посетивший их этим вечером.
Сначала всей весёлой компанией проводили Ларису, она жила дальше всех, потом Лену, жившую по соседству с Ольгой, буквально через три дома. А потом Егор протянул Кузьме руку и с большим намеком в голосе сказал:
– Ну, давай, до завтра!
Тот намек понял, подмигнул приятелю и растворился в светлых зимних сумерках. До дома Ольги было совсем близко, поэтому влюбленные буквально плелись нога за ногу, то и дело останавливаясь и любуясь знакомыми с детства видами, словно заметили их впервые. Егор всё так же болтал без умолку, а Оля весело смелась, глядя на него восхищенными глазами и крепко вцепившись в его руку.
Но сколько бы они ни тянули время, оно всё же оказалось не резиновым, вот и Ольгин подъезд. Остановившись возле дверей, она с явной неохотой отпустила его руку.
– Ну что, я пошла? – с надеждой в глазах произнесла Ольга своим особенным – он такого не слышал ни у кого – слегка хрипловатым голосом
– Иди, – пожал плечами он.
Ольга явно ожидала чего-то другого, потому что лицо её вдруг неуловимо изменилось, как и сам голос, в котором резко добавилось хриплости:
– Ну, всё. Пока!
И она, распахнув дверь, шагнула в темноту подъезда. Лампочка, наверное, перегорела. Или соседи выкрутили на свои нужды. Однако Егор, перехватив закрывающуюся дверь, быстро шагнул вслед за Ольгой и, развернув ее за плечи, крепко прижал к себе, впиваясь губами в мягкие, теплые и сладкие от помады губы. Она, на мгновение, закаменев всем телом, тут же расслабилась и губы их сплелись в одно целое, так, словно и были лишь для этого созданы, после долгих скитаний найдя, наконец, свое настоящее предназначение. Голова у Егора кружилась, морозный воздух пьянил почище «Агдама», и он куда-то плыл и плыл и плыл в этом восхитительном тумане, которому не было видно конца и края. Сколько они так стояли, он не знал. Или пару минут или пару вечностей. Он знал лишь, что от неё пахнет земляничным мылом, а помада на вкус напоминает клубнику. Все остальное не имело значения в этом разноцветном пьянящем мареве.
К сожалению, всё рано или поздно заканчивается, особенно – всё хорошее. И на самом деле это вовсе неплохо, поскольку не успевает перерасти в привычную и надоевшую обыденность.
Где-то вверху хлопнула дверь, и Ольга испуганно отшатнулась от него.
– Всё, всё, я побежала, пока, – шептала она.
– Я люблю тебя! – шептал в ответ он.
– Я люблю тебя! – вторили её губы.
– Тогда до завтра?
– Да, до завтра!
И она, оглянувшись, быстро чмокнула его в щёку, оставив еле заметный след почти стершейся от поцелуев помады, и побежала вверх по лестнице.
А он вышел на улицу и всей грудью вдохнул морозный декабрьский воздух, глядя вокруг счастливыми глазами. На улице было тихо-тихо, лишь где-то вдалеке виднелся силуэт запоздалого прохожего. Редкие фонари желтели в по-зимнему светлом ночном небе. Под ногами хрустел снежок, а Егор глубоко дышал, жадно и шумно, словно задыхаясь от счастья, обрушившегося на него этим вечером. Снег валил и валил с небес огромными хлопьями, будто задался целью засыпать все дома до самых крыш. Егор долго стоял и смотрел на улицу, укрытую снегом, на желтые фонари, отбрасывающие круги света, на окна домов, в которых голубыми отблесками мерцали включенные телевизоры. Смотрел, словно стараясь навеки запомнить картину вечера этого дня, в который на него так неожиданно свалилось счастье. Смотрел, словно боялся, что больше никогда в его жизни ничего подобного не повторится. И это правда. То, что бывает впервые, иногда повторяется, но это всегда не так и не то.
«Да, и зимы сейчас совсем не те, что будут через сорок лет» – пришла в голову странная мысль. Он удивился ей, но не придал значения. И без того с чудесами на сегодняшний вечер был явный перебор.
Глава X
25 июня 1945 года, СССР, Подмосковье, Ближняя дача.
Сталин устало опустился на стул у открытого окна и с удовольствием вдохнул свежесть утренней прохлады. Глаза слезились, и веки были тяжелыми. Хроническое недосыпание явно не шло на пользу уже немолодому организму. Хотя, пятьдесят семь лет – это еще не старость, но тот, кто с молодости не заботился о собственном здоровье, рано ощущает тяжестью наваливающиеся на плечи годы. Было ещё очень рано, он давно привык вставать с рассветом и ложиться поздно. Бессонница – обычная подруга пожилого человека, нелюбимая, но уже давно привычная и почти родная. Иногда, правда, удавалось вздремнуть часик-другой днем, но разве это может заменить полноценный ночной отдых? Вчера он очень сильно устал, а потому сегодня чувствовал себя особенно разбитым. Все эти хлопоты с проведением парада Победы 33 , потом долгое стояние на трибуне Мавзолея, невзирая на ломящую от боли поясницу, пока не закончатся все запланированные мероприятия, большой приём в Кремле, и уже вечером здесь, на ближней даче 34 , празднование узким кругом, затянувшееся далеко заполночь.
33
Парад Победы состоялся 24 июня 1945 года.
34
Так называемая «ближняя дача» (также – кунцевская дача) Сталина располагалась недалеко от села Волынское вблизи бывшего города Кунцево. В настоящее время расположена в черте города Москва, в районе «Фили-Давыдково».
Как это всё надоело и, тем не менее, с его точки зрения, было необходимо. Он сам когда-то взвалил на себя груз руководства страной, дрался за него, людей скольких извел – друзей, соратников, близких. Оправдано ли всё это? Иногда он сомневался, но чаще верил, что иначе было нельзя. Сталин вдруг усмехнулся, а ведь он теперь император! Неважно, как называется сейчас его должность, но, по сути, он император, почти единоличный правитель огромной империи и множества её сателлитов, образовавшихся после войны. Единственная разница – власть нельзя будет передать по наследству. Поэтому, подумал он, нельзя больше откладывать. Он ещё не совсем старый, но уже и далеко не молодой. Пора, пора приступать к операции «Преемник»! Нельзя допустить, чтобы всё, чего он добился, просрали те похмельные морды, что дрыхнут сейчас в гостевых комнатах. Сталин поморщился: ни на кого нельзя положиться, ни на кого… Где взять этого преемника? Не видит он ни одного в своем окружении такого, кто сможет, кого не сожрут зубастые ветераны внутрипартийной борьбы, рвущиеся к власти даже сейчас. А что будет, когда его не станет? Хм, а интересно было бы посмотреть, как они будут друг друга топить. Джугашвили хмуро улыбнулся.