Фантомас - секретный агент
Шрифт:
— Вы это прочли?
— Что именно? Нет.
— Прочтите.
Ваграм взял документ, протянутый инспектором, и прочел: «Список вещей, переданных мне Вторым бюро Генерального штаба, в получении которых я расписался и о которых я должен доложить и вернуть их Второму бюро Генерального штаба в понедельник 7 ноября».
— Ну и что? — спросил он.
— А вот что, господин комиссар, — ответил Жюв, — сравните документы, упомянутые в этом списке, с теми, что находятся в портфеле… Это одни и те же.
— Естественно! Я так и думал. Это просто доказывает, что офицер
— Я вижу, господин комиссар, что мой страх был не напрасен… Да, это список тех документов, что находятся в этом портфеле, но…
— Но что?
— Но одного не хватает!
Они еще раз лихорадочно перебрали бумаги капитана Брока. Жюв был прав: действительно, не хватало одного плана, документа № 6.
— Проклятье! — пробормотал комиссар. — Как бы это не вызвало скандала. Как узнать: потерян ли этот документ в экипаже, или возвращен уже капитаном, или…
— Или украден! — подчеркнул Жюв.
Комиссар содрогнулся.
— Украден, — повторил он, — украден! Но кем? Где? Как? При проезде по площади Этуаль? Здесь? Пока несли тело в комиссариат? Жюв, это неправдоподобно…
Полицейский, нахмурив лоб, все еще мерил шагами кабинет комиссара полиции.
— Мне не нравится эта история, — объявил он. — Все дела, в которых замешаны офицеры, и особенно офицеры Второго бюро, крайне деликатны… Никогда не знаешь, куда они тебя заведут… Видите ли, господин комиссар, они руководят всей обороной Франции и… черт возьми!
Жюв внезапно замолчал, потом спросил:
— Скажите, мог бы я взглянуть на тело этого бедняги?
— Конечно! Но что вы хотите найти?
Комиссар проводил Жюва в один из залов, где на полу лежал труп капитана Брока. Чьи-то благочестивые руки зажгли свечу, и, отдавая должное рангу покойного, два стража порядка бодрствовали рядом, ожидая, когда тело унесут.
Жюв осмотрел труп.
— Вы сказали мне, комиссар, что профессор Баррель из Медицинской академии случайно присутствовал в момент кончины?
— Да, это так.
— Какую причину смерти он назвал?
Комиссар улыбнулся.
— Вот кстати, может быть, вы мне разъясните, дорогой мой Жюв, его диагноз. Профессор заявил, что смерть последовала в результате «явления торможения»… Что значит «торможение»?
Без всякого уважения к диагнозу мэтра, Жюв пожал плечами:
— Торможение, — повторил он, — это ученое, очень ученое слово…
— И что оно значит? — уточнил комиссар.
— Ничего не значит! Они называют так смерти, которых не могут объяснить… строго говоря, это надо перевести так: «смерть от страха»… от страха? Почему? Как? Человек, умирающий от страха, должен был вообще страдать от сердечной слабости, и в этом случае медицина говорит: смерть наступила в результате такого-то явления. Но «торможение»? Это термин, которым пользуются для смертей непонятных, необъяснимых… Это термин, с помощью которого наука скрывает свое незнание, когда не хочет его обнаружить.
На этот раз комиссар засмеялся.
— Итак, Жюв, вы приходите к заключению, что профессор Баррель объявил, что этот офицер умер от торможения, потому что на самом деле не знал причины его смерти?
— Именно!
Жюв отвечал устало и односложно. Он встал на колени и наклонился над трупом.
— Что же вы ищете? — спросил с любопытством комиссар.
— Причину этого «торможения»! — повторил Жюв, произнеся это слово с плохо скрываемым бешенством.
— Вы ничего не нашли?
Жюв внезапно встал и, повернувшись к полицейским, приказал:
— Разденьте этого мертвеца!
— Зачем это? — удивился комиссар.
— Это нужно для вашего рапорта.
— Вот еще! Зачем?
Жюв был раздражен, он потерял терпение.
— Вот для этого, — сказал он, указав пальцем на куртку офицера.
— Для этого? Для чего? Я ничего не вижу.
— Вы ничего не видите, потому что плохо смотрите… Давайте, господин комиссар, наклонитесь и рассмотрите эту маленькую царапинку на сукне…
— Да, ну и что?
— Это вам ни о чем не говорит?
— Нет, клянусь честью!
— Разденьте труп! — повторил свое требование Жюв. Потом, повернувшись к комиссару, прибавил: — Мне это говорит о том, что человек был убит выстрелом из ружья или револьвера.
— Ну, что вы!
— Вот увидите…
— Но одежда не порвана…
Жюв засмеялся.
— Господин комиссар, — сказал он, — вы не должны упускать из виду, что оружие с большим проникающим действием, стреляя снарядами малого диаметра, нарезными, оставляет на тканях почти незаметные повреждения. Пуля проходит так быстро, что нити ткани не рвутся, а как бы раздвигаются, а после прохождения пули снова сдвигаются, и это можно вообще не заметить, если не исследовать так внимательно, как я это только что сделал… А кроме того… взгляните!
Как только полицейские расстегнули жилет офицера, показалась рубашка, залитая у сердца кровью.
Подойдя, Жюв продолжал свои объяснения:
— Так вот я и говорю, что пуля малого диаметра, обладающая большой проникающей силой, вызвала немедленную смерть, нанеся рану, которая мало кровоточила, настолько точно она была нанесена.
Комиссар запротестовал:
— Но это невероятно! Как мог этот человек покончить с собой так, что никто этого не заметил? И револьвер его не был найден? И все это произошло в тот момент, когда он высунулся из машины, чтобы дать инструкции шоферу?
Жюв, казалось, не был расположен отвечать. Однако, помолчав, он дружески взял комиссара полиции за руку и попросил:
— Нельзя ли нам вернуться в ваш кабинет, я хотел бы сказать вам пару слов.
Удостоверившись, что двойная дверь кабинета плотно закрыта, и никто не может их слышать, Жюв, опершись обеими руками о бюро и глядя прямо в лицо комиссара, начал:
— Господин комиссар, мы с вами одного мнения об обстоятельствах этого инцидента, не правда ли? Этот офицер умер от пули в сердце в момент, когда он проезжал по площади Этуаль, точнее, в момент, когда он высунулся из окна машины, — и никто не видел этого и не слышал?