Фантомы
Шрифт:
— Все связано с Майоровым, и я все хотела бы объяснить тебе, но как раз сейчас и не могу. Мне надо бежать и попробовать убедить этого парня помочь мне, а я совсем не уверена, что он захочет это сделать, когда узнает, что мне надо.
— Могу я чем-нибудь помочь.
Она с минуту поразмыслила.
— Да. Побудь этот вечер здесь, посмотри телевизор, почитай или делай, что хочешь. Возможно, я вернусь рано, но рассчитывать на это не стоит. Ну а если не вернусь, скажем, до одиннадцати, то иди домой, а завтра я тебе позвоню. О'кей?
Он пожал плечами.
— Хорошо, если ничего лучшего мне не остается. В этом доме найдется, что
— В холодильнике полно всего, а в морозильнике даже валяется какой-то старый цыпленок. Не уверена, что он съедобен.
— Разберусь. Иди, пора.
— Да.
Перед зеркалом холла она освежила макияж, схватила сумочку и рванулась к двери, но тут же остановилась. Она чуть не забыла, что на улице ее ждет топтун, а ей бы не хотелось приводить его к Эду. Она вышла через черный ход, прошла своим запущенным садом, толкнула калитку, отделяющую ее сад от соседского, и прошла дальше. Хорошо ухоженным садом она прошла к застекленной двери черного хода соседского дома и побарабанила по стеклу. Пожилой человек, смотревший телевизор, вздрогнул, а затем подошел и открыл дверь.
— Я Кэтрин Рул, — сказала она этому незнакомцу. — Я живу в доме позади вас, и мне не хотелось выходить через парадную дверь. Видите ли, какой-то мужчина последнее время преследует меня, а я бы желала избавиться от него. Вас не очень побеспокоит, если я попаду на улицу через ваш дом?
— Почему бы и нет, — проговорил мужчина озадаченно, но любезно, — пожалуйста, входите.
Он провел ее через дом и выпустил в парадную дверь.
— Я вам так благодарна, — сказала она, махая на прощание рукой.
— Не за что, — отозвался он. — Всегда к вашим услугам. Давненько хорошенькие девушки не стучали мне в окно, — сказал он ей вслед.
Меньше, чем за десять минут она добралась до квартиры, снятой Эдом Роулзом в полуподвале на П-стрит. Она позвонила в дверь, и Роулз открыл, в старой куртке цвета хаки и шортах для игры в гольф. Он расцеловал ее в обе щеки.
— Заходи. Квартира небольшая, я снял ее только на этой неделе.
Он быстренько провел ее по трехкомнатной квартире, обставленной мебелью, видимо, уже достаточно постоявшей у владельца верхних этажей.
— Тут все на скорую руку, пока не приедет Бетт и не наведет порядок. Спорю, ты не прочь выпить.
— Да я бы убила за бурбон со льдом. Ты возвращаешься в Ленгли, Эд?
Он кивнул.
— Пока еще не очень ясно, да это и не для всех ушей. В общем, не в ближайшие дни. Пошли на зады.
Он провел ее на террасу позади дома и усадил с выпивкой в темное кресло.
На открытом воздухе было приятно — в это время года темнело не скоро, хотя дневная жара уже убывала. В таком же запущенном саду, как и у нее, так же гудели пчелы.
— Я, конечно, не должна была бы спрашивать, Эд, но все-таки, что за работа?
— О, да ничего, все ведь останется между нами. Помощник заместителя директора управления по операциям.
— Но это же ужасно, Эд. Черт, ты должен быть ЗДО, и все понимают это.
Роулз засмеялся.
— Ну, ну, спрячь свои коготки. Я не собираюсь подсиживать Саймона. Мы с ним всегда понимали друг друга. Ведь я знаю его даже дольше, чем ты, хотя, возможно, и не так хорошо.
— Извини, Эд, я вовсе не собиралась натравливать тебя на Саймона. Я же понимаю, что, если бы он не захотел, ты бы не получил эту должность, так что ты обязан хранить лояльность по отношению к нему.
Роулз пожал плечами.
— Во
— Я думаю, ей уже поднадоело следовать за тобой по всему миру, и на ее месте я бы тоже была счастлива вернуться в Штаты.
— Ну, окончательно-то мы вернулись уже два года назад. Я получил назначение на северо-восток. Мы попали в Нью-Йорк и сняли квартирку в Вилледж, а я приезжал домой по уик-эндам. Это было как возвращение в юность; ведь мы после свадьбы несколько месяцев жили как раз в Вилледж.
9
Округ Колумбия, столичный округ г.Вашингтон.
— Да, назначение на работу с Малаховым должно быть интересным, — сказала Рул и посмотрела, появится ли на его лице удивление.
Георгий Малахов был самым высокопоставленным сотрудником КГБ из когда-либо переходивших на сторону Соединенных Штатов. Этот генерал-майор под маской одного из заместителей Генерального секретаря в течение четырех лет возглавлял представительство в ООН в Нью-Йорке. Его измена послужила одной из основных причин разрыва отношений между СССР и США и явилась одной из крупнейших побед ЦРУ со дня основания Управления.
Роулз пожал плечами.
— Это была всепоглощающая работа, она-то и держала меня в Штатах, — сказал он. — Прекрасная должность — ничем другим не заниматься.
— Я читала дайджесты. Очаровательно. С таким материалом мы каждый день освежали наши досье. Ты должен гордиться этим. Как раз та самая работа, которая дает аналитикам настоящую пищу.
— Она сама свалилась мне в руки. Обо мне просил Малахов.
— Кроме шуток? Почему?
— Мы знали немного друг друга, когда я работал в стокгольмском центре. А он возглавлял центр в советском посольстве, и мы даже не разрабатывали его. Думали, что он первый секретарь посольства, как он и значился. Однажды на обеде в королевском дворце мы с Бетт оказались за одним столом с ним и его женой. Они нам оба понравились, но затем, кроме пары встреч на дипломатических коктейлях, мы никого из них не видели. Если ты знаешь, советские дипломаты мало общаются.
— И что же было дальше?
— Ничего. Хотя, что значит ничего, если прошло восемь лет? Затем я возглавил центр в Белграде, и тут срочный звонок — доставить мою задницу быстренько в Нью-Йорк. Я уже думал, что мне конец, и им нужна моя голова, черт побери. А меня встретили в аэропорту имени Кеннеди, поместили в надежном месте в Манхеттене и сообщили, что Малахов на коктейль-вечеринке обратился к нашему представителю при ООН и сказал, что хочет перебежать. Ленгли и президент сказали ему: хорошо, прекрасно, и тут же сказали, а не хочет ли он для начала поработать на обе разведки. Ну и заставили, у него же не было выбора. Он согласился, но сказал, что будет иметь дело только со мной и больше ни с кем. И на этом уперся, не сделает, мол, и движения, если не появлюсь я во плоти. Мне бы расцеловать его. Я руководил им около года, пока в Московском Центре не начали что-то подозревать, и ему пришлось выкручиваться. Естественно поэтому, что он отчитывался передо мной.