Фантум 2012. Локальный экстремум (сборник)
Шрифт:
– Не понял…
– Люди Гилберга напали на судно и отобрали все записи, так что, бегите за ними. Кстати, они вооружены. А я больше в этом не участвую!
– Не кипятись. Что это за музыка слышна?
– А а. Фестиваль ленд-арта. Всё, привет Максу! Он еще не обрезал свой хвост?
Борис Сергеич криво улыбнулся и, облокотившись о борт, рассматривал берег. Их катер как раз проплывал мимо того места, где проходил фестиваль.
– Слышь, Макс, ботаник хочет выйти из игры. Красавец!
–
– Хорошее умозаключение. Только их нет – оказывается, не мы одни такие умные. – Может, врет?
– Похоже, что нет. Типчики-то были. А если нет… против Гилберга… – Он задумался ненадолго. – Как ты думаешь, может, покрутимся рядом? Они ведь к Столбам плывут. Что-то знают.
– А где они сейчас? – спросил Макс.
Борис Сергеич молча указал на берег.
Сообщники недолго посовещались и решили плыть дальше, чтобы прибыть на место первыми. Как раз будет время прикинуть что к чему.
27
Пауза в пути затягивалась. Капитан что-то чинил в моторе, проклиная «посудину» на чем свет стоит. Комары нещадно грызли, и все натерлись какой-то гадостью от их укусов, благо ее с собой было вдоволь. Славик в который раз перечитывал надпись на двери рубки: «Мы – не галька!»
Что за странности у капитана? Мы – не галька.
Была еще репродукция картины Малевича на всю стену каюты. Славик подумал: «Откуда у «речного волка» любовь к искусству? Скорее, любовь к странностям. Впрочем, он же – не галька!»
Он спросил о картине Малевича у капитана. Тот ответил:
– Ничего особенного, я и сам рисую. Художники ищут свои острова, или моря, или горы. Гоген долгие годы провел на Таити, может, и я когда-нибудь причалю к своему острову и напишу что-нибудь необычное. Вон Эдька, мой сын, пишет неплохие картины (оказывается, Эдик, «рожающий» мух, – его сын), только не понимаю я современное искусство, вывернутое, подвешенное в воздухе. Может, я не прав, может, оно и опирается на что-то, только не вижу я точки опоры.
Славик подумал, что отец и сын живут в разных временно-пространственных континуумах, как сказал бы Денис. Извечная проблема.
У Славика была точно такая же проблема – у отца свой континуум, у него – свой.
Наступал вечер. Ксения нервничала – похоже, из-за «посудины» они здесь застрянут до утра. Но если рано утром они продолжат путь, то всё успеют сделать до приезда профессора Петрика.
Кто-то развел костер, пламя разгорелось и рвануло вверх. И вдруг, словно перекликаясь с заходящим светилом, на берегу вспыхнули цветные лучи прожекторов. Они забегали по воде, по скалам.
– Ух ты! – восхитилась Ксения. – Красиво! Знаешь, что это? Raypainting. Рисование цветными лучами.
– Цветотени – эмоции и чувства природы.
Ксеня и Денис сидели на камнях, создавали свои образы. Ксения рисовала реку с разобранным пианино вместо берегов. Денис видел Лену по-своему. Странная это была река – поток треугольников. Каждому, кто интересовался, почему именно треугольники, он объяснял: «Я вижу ее так».
Подошел Ник, фыркнул и заявил:
– Детский сад. Нарисуй еще вместо деревьев кружочки.
– Объясняю для особо одаренных личностей, – он развернулся к Нику, и тот сразу пожалел, что ввязался в спор. – Смотри на поверхность реки, как на плоскость. У плоскости есть своя геометрия, геометрический символ реки – треугольник.
– Почему не многоугольник? Река извивается, смотри, отсюда виден поворот русла, – попытался возразить Ник.
– Это очевидно, Николай. Аналитическая сторона преобразования поворота – это не более чем вершина айсберга, геометрия же – сам айсберг, массивная основательная реальность. Формулы преобразования поворота дают описание взаимосвязи измерений, произведенных в различных системах отсчета.
– Ну, я не знаю, что ты там видишь…
– Подожди, реальность геометрии позволяет открывать новые взаимосвязи.
– Хорошо, хорошо. Почему именно треугольник? – не сдавался парень.
– Я же объясняю, число три – физическая стабильность. Это и рождение-жизнь-смерть, это и тело-ум-душа. Три – первое число, которому присвоено понятие «все», понятие «целого», ибо оно содержит начало, середину и конец.
– Ребята, не ссорьтесь, – заступилась за друга Ксеня. – Треугольная река, это же так здорово!
– Послушайте, – Денис замолчал, – а что, если… геометрия пространства… Ник, ты гениален! Я сейчас!
Он всунул в руки ошалевшему от неожиданности Николаю рисунок и пошел искать Ваню-лэптопа. Ник уселся на его место и довольно произнес:
– Заметь! Это он сказал – я гениален! Дай мне чистый лист, я что-нибудь нарисую. Квадратные звезды черного цвета.
– Ваня, ты где? – крикнул Денис, стоя на берегу. Свой вопрос он адресовал пространству.
Ваня спрыгнул с баркаса на берег, за ним спрыгнул пес.
– Жюк, не путайся под ногами!
Собака возмущенно залаяла. Кто здесь хозяин?
– Жжжок, жжюк, жжюок!
– Смотри-ка, и в самом деле Жюк! Лает своей кличкой.
– Что? – не понял Денис.
– Это я псу. Похоже, ночевать будем здесь, а с утра поплывем. Петрик голову оторвет, если не успеем разбить лагерь. Ты что-то хотел?
– Да, да. Когда мы разговаривали по поводу временных проколов, я сказал, что мы не сможем ничем помочь профессору. Это не так.