Фараон
Шрифт:
– У нас на выбор три дороги, – говорит Тьянуни. – Первая – дорога, ведущая к городу Аруна [33] и дальше, она самая прямая. Туда не стоит и соваться.
– Объясни почему.
– Во-первых, она упирается прямиком в Мегиддо. Во-вторых, местами дорога идет по ущелью, так что придется растянуться цепочкой. И это опасно. Солдат, выходящих в долину, сгруппированные возле крепости Мегиддо силы противника будут моментально уничтожать, в то время как остальных, зажатых в узком месте, расстреляют сверху, с каменных уступов. Растянувшись, наша армия понесет огромные потери.
33
Современная Вади-Ара.
– А что с двумя другими путями?
– Оба куда более безопасные, так что выбрать трудно. По одной дороге мы придем к Мегиддо с северо-запада [34] , по другой – с юго-востока [35] . Можно будет остановиться вдалеке от крепости, без проблем перестроиться и приготовиться к штурму.
Военачальники, включая Джехути, кивают. Остается лишь выбрать одну из этих двух дорог. Начинается спор, и каждый стоит на своем.
Значит, решать буду я сам.
34
Дорога через Джефти.
35
Дорога через Таанах.
– Мы пойдем через ущелье, прямым путем.
Мое решение вызывает изумление и смятение.
– Простите, что возражаю, ваше величество, – говорит старейшина военачальников, – но ведь на кону – шесть тысяч жизней! Когда первые наши отряды уже выйдут к Мегиддо, арьергард все еще будет стоять в начале пути. Эта стратегия приведет к катастрофе!
За исключением моих товарищей Минмеса и Маху, которые молчат, все остальные члены военного совета начинают забрасывать меня аргументами, желая уберечь от роковой ошибки.
– Правитель Кадеша именно этого от вас и ждет! Он уверен, что опытные вояки не пойдут на риск и не выберут опасную срединную дорогу, и разместит своих лучников на двух боковых. И прежде, чем мы успеем перестроиться, они нанесут нам серьезные потери. Так мы потеряем время и силы на мелкие стычки и выйдем к Мегиддо ослабленными, где основное войско противника нас и разгромит.
Некоторое время ошеломленные военачальники молчат.
– Это рискованный ход, ваше величество, но…
– Это не ход, это ви'дение. Я встану во главе моей армии, сразу за знаменем Амона, нашего защитника.
Ко мне подходит Антеф.
– Когда прикажете объявить о своем решении?
– Завтра, на рассвете. Ты, Маху, вместе с Тьянуни и военачальниками распределишь задачи и командование. За ужином отчитаешься обо всем подробно, и я внесу поправки, если понадобится.
Несмотря на неудовольствие, мои командиры сразу берутся за дело. Четкая дисциплина – ключ к нашему успеху.
Минмес осмеливается задать вопрос, который не дает ему покоя:
– Ты уверен в своей правоте? Точно?
– Я уверен, что я – сын и ученик Тота, бога, чьи знания направляют наши шаги.
19
После объявления царского глашатая Антефа армия покинула Ихем. Солдат новость устрашила, и Старик выслушал немало жалоб. Многие боялись получить стрелу в грудь, даже не имея возможности защититься. Шаг за шагом настроение у египтян портилось, пока наконец они не достигли Аруны, возле которой и встали лагерем. Спали беспокойно, и пробуждение выдалось мучительное. Для скольких из них этот день станет последним?
Верный обещанию, фараон возглавил свое войско. Глупый поступок, если только он не знает наверняка, что это узкое ущелье не станет для них западней. И все же уверенность царя подействовала на солдат ободряюще.
Растянувшись вереницей, боевые колесницы и пехота ступили на опасный многочасовый [36] путь, который мог закончиться их полным истреблением. Взгляды то и дело обращались вверх, к скалам, откуда могла хлынуть смерть.
Но Северный Ветер за всю дорогу не выказал и намека на беспокойство. Не забывая утолять жажду пивом, Старик часто посматривал на ослика, который опасность почуял бы первым.
В ущелье жара стала невыносимой, но никому не хотелось убавить шаг. Единственное желание – выбраться из этих каменных тисков живым!
36
Семь часов, чтобы преодолеть расстояние в 13 км.
Если я ошибся, то стану первой жертвой. Моя колесница блестит, сияет синяя корона. Если сирийцы сейчас убьют фараона, начнется паника и они без труда разгромят египетскую армию, которая даже не способна будет ответить оружием. Может, стоило послушаться военачальников и не идти на такой риск? Но чем дальше, тем крепче моя уверенность: это правитель Кадеша ошибся, когда решил, что во мне возобладает боязливая осторожность.
Хриплый крик.
Знаменосец со штандартом Амона вздрагивает.
Сигнал к началу резни? Нет, это голос сокола, парящего высоко над нами. Благоприятный знак, который воодушевит наших солдат…
Наконец становится больше света, больше простора. Вот и выход в долину! Охраняется ли он пехотой?
Изреельская долина, переходящая в равнину, на которой стоит крепость Мегиддо.
Она пустынна.
Одна за другой выезжают колесницы, выходят солдаты, оставляя позади страшное ущелье, и сразу перестраиваются в боевой порядок согласно полученным распоряжениям. Многие смотрят на меня с уважением и с облегчением кивают. После семи часов быстрого марша солнце стоит еще высоко, а волны целых и невредимых солдат всё прибывают.
Я благодарю Тота за то, что прояснил мой взор. Если бы не он, я бы поддался голосу здравого смысла и слепоте.
На всех лицах написано ликование. А еще – желание закрепить успех атакой.
Угадав мои намерения, Маху не может сдержаться.
– Дадим парням отдохнуть, – постановляет он. – Лагерь разобьем возле речки Кины и снова соберем военный совет. Поспешность только навредит.
Я не настолько опьянен этой победой, которую и настоящей-то не назовешь, чтобы возражать. Мои солдаты проголодались, да и нервное напряжение было слишком велико.