Фарфоровая голова
Шрифт:
На службу Ледогоров ходил в штатском. Тем не менее, он ощутил на плечах крохотный вес своих звёздочек, и вес этот слегка увеличился. Так бывает с молодыми следователями, когда им поручают первое дело и дело это оказывается не таким уж простым.
Катя и Аня
На уроке Катя безучастно смотрела в окно. Кольцова подсунула ей записку: «Мои придут поздно, пойдём в гости».
Аня Кольцова жила в той самой башне, которая гордо высилась против особняка. У башни строились вереницы машин, а за стеклом парадного красовалась не только пальма, но и вахтёрша.
— Скоро вас поломают, — трещала Кольцова, — жалко будет, если ты уедешь.
У Кольцовых было светло, просторно и далеко виднелся огромный город с ажуром мостов и пирамидами высотных зданий.
— Есть хочешь? — Кольцова открыла холодильник.
Катя есть отказалась и забралась с ногами в уютное кресло.
— Телек будем смотреть, — сказала Кольцова.
В дверь позвонили, отрывисто и беспокойно, Аня пошла открывать. Через мгновение она вернулась.
— Никого. Заметила, Кать, как только ты здесь, начинаются в дверь звонки. Я уверена, это Гуськов. Он ревнует.
— Как это? — не поняла Катя.
— Потому что дурак. Выслеживает и звонит. Живёт-то напротив.
Кольцова нажала кнопку, экран засветился, на нём обозначились серебристые летательные аппараты, и диктор заговорил:
— Недалёк тот час, когда, посылая призыв в космос, человек получит ответ от братьев по разуму, и наш земной шар посетит…
— У тебя куклы есть? — спросила Катя.
— Одна. Вообще-то я предпочитаю икебану.
— А это? — Катя приподнялась с кресла и показала рукой.
— Какая-то чушь. По-моему, Будда. Вчера сослуживцы отцу поднесли. Ох, эти подарки! Из рук в руки передают! Завтра мои к Котофеевым на рождение идут. Ручаюсь, передарят башку!
— Странно, — сказала Катя, — у нас такая была, да я разбила.
— И правильно! Противнейшая башка!
А диктор на экране всё говорил:
— Необъятна наша Вселенная, бессчётное множество планет кружится в мировом пространстве. И может быть, на одной…
Девочки его не слушали.
Те, кто слушали и смотрели
Зато слушал и смотрел на экран профессор Артабальд Поликанович Драгосмыслов. Рядом с ним в голубом халате стоял кандидат наук Звонарёв. Он тоже смотрел на экран. На дверях помещения, в котором они находились, красовалась табличка «Отдел кукаретных гущ».
— Про нас, про нас, — потирая руки, говорил профессор. — Как там на дампе, Илья?
— Голерцуем, — отвечал Звонарёв.
— Может, закраить на полквартона?
— Не втянет гужок.
Этот замысловатый разговор они вели в окружении ещё более замысловатых сооружений. Поражала воображение огромная зеркальная колонна, сиявшая в центре просторного зала. Профессор Драгосмыслов погладил колонну рукой, замысловато в ней отразился и мечтательно произнёс:
— Марцифальная вещь! Как подумаешь, Илюша, скамуфлюем на нитраже?
— Скамуфлюем, — уверенно ответил Катин отец.
В это время под потолком что-то пискнуло.
— Воробей! — воскликнул профессор. — Куда только не залетят! Надо изгнать, а то попадёт в гужок.
Воробей не воробей, но серая птичка порхала вокруг колонны.
— Вот скамуфлюем, снитруем, закраим на полквартона, это будет величайшее достижение кукаретных наук! — торжественно произнёс Драгосмыслов.
Пичужка пискнула, мазнула крылом, на груди её обозначились яркие крапины.
Я ему отомщу!
Кольцова отозвала Катю на перемене. Лицо её выражало негодование, зелёные глаза щурились.
— Ты знаешь, что учудил Гусёк? — спросила она, поджимая губы. — Кукле голову оторвал!
— Как! — изумлённо воскликнула Катя.
— Оторвал и разбил молотком. Такая вот икебана!
Катя приоткрыла рот.
— Вчера пошла вниз за почтой, дверь не закрыла. Возвращаюсь, а дома погром.
Катя ошарашено молчала.
— Это Гусёк. Его квартира напротив! — сумрачно твердила Кольцова.
— Но зачем молотком? — пролепетала Катя.
— Откуда я знаю? Бесится, вот и всё!
— Что будешь делать? — спросила Катя.
— Я ему отомщу!
— Мне кажется, это не он, — промямлила Катя и собралась рассказать про свою беду, но Кольцова оборвала:
— Защищаешь? Может, водиться с ним хочешь? Водись! А я ему отомщу! Я устрою ему икебану!
Кольцова повернулась и ушла.
События развиваются
Лейтенант Ледогоров кумекал у себя в кабинете. В серьёзном учреждении, где он служил, на стенке висел совершенно несерьёзный плакат — КУМЕКАЙ! И все с удовольствием кумекали.
«Так что мы имеем?» — размышлял! Ледогоров. Ничего, кроме побитых игрушек и подозрения на крыс. На полку к старику Дубосекову крыса забраться уж никак не могла. Не под силу ей было и раскусить оловянного гномика. Но кто же тогда? Каким инструментом пользуется «шалун»? Мелкие, но загадочные происшествия.
Тем временем происшествия, хоть и мелкие, продолжали копиться. В кабинет вошёл капитан Карнаух.
— Дуй в Малый Матвеевский, — устало сказал он. — Снова игрушки, на этот раз непростые.
В квартире Котофеевых следователя приняли вежливо, но не слишком душевно. Сам Котофеев, внушительный дядя в цветастом халате, был, вероятно, большой человек. С Ледогоровым он говорил сурово:
— Мой сын собирает машины. Многое я привёз из поездок. Всё это варварски уничтожено.
Да, в детской было такое же крошево, как у Звонарёвых и Дубосекова, только крошево дорогое, металлическое. Сиротливо поблёскивал уцелевший капот с иностранной надписью. Тут уж не клещи рисовались в воображении, а какая-то адская мясорубка.