Фаргал. Трон императора
Шрифт:
— А чему учит Яго?
— Яго? Нашего бога интересуют только зримые вещи. С тех пор, как он сам стал незримым. Помнишь, как сказано: Единый был сыном Ашшура. Но, распавшись, потерял себя и перестал быть тем, что есть. Вот почему Ашшуру нет дела ни до Империй, ни до всей земли, что носит его имя. Может, это и к лучшему!
— Насколько же это — истина? — спросил Фаргал.
— Так говорят мифы!
«А большего тебе, мой царственный друг, увы, знать не положено!» — подумал сокт.
— Тайное всегда сопутствует
— Нет, — покачал головой Фаргал. — Хотя стоило бы это сделать!
Он рассеянно повертел в руках кинжал.
— Я скучаю! — пожаловался царь. — Я всегда скучаю в дни Игр! А когда я скучаю, мне кажется, что лучше быть капитаном на горной заставе или, еще лучше, разбойником, за которым охотится капитан, чем императором Карнагрии!
— Как знать, — осторожно произнес Кен-Гизар, — не предпочтешь ли ты иную судьбу по другой причине!
Фаргал перевел взгляд с кинжала на лицо сокта.
— Недавно, — сказал Кен-Гизар, — я говорил с твоим Верховным магом, Мескесом. О будущем.
— И что же?
— Твой Верховный маг весьма озабочен будущим. В основном своим собственным будущим. Но тревоги Верховного мага всегда оборачиваются осложнениями для Верховного Владыки! Особенно когда есть основания для тревог! Боюсь, государь, твоей скуке уже пришел конец!
— Надеюсь, что так! — откликнулся Фаргал. — Не люблю чувствовать себя ненужным!
— Царь, — рука сокта коснулась бронзового плеча Фаргала, — твоя тень там, в магическом мире, раздвоилась!
— Что это значит? — Глаза царя сузились.
— Это значит, — как можно более мягким, успокаивающим голосом пояснил посланник, — что злое чародейство проникло в корень твоей судьбы! Некто очень сильный охотится за твоей душой, о царь!
— Моей душой?
Лоб Фаргала на несколько мгновений прорезали вертикальные морщины, но потом чело царя разгладилось, а челюсти сжались. Ладонь царя накрыла руку Кен-Гизара.
— Моя душа, — еще мягче, чем сокт, произнес Фаргал, — крепко привязана к телу. А до моего тела не так-то просто добраться ни чарам, ни железу! Спасибо, друг мой! Я буду осторожен, насколько смогу!
«Вот именно, — подумал посланник, — насколько сможешь! А ведь если с тобой что-то случится, это будет горем и для моей, и для твоей страны!»
Кен-Гизар даже в мыслях не смел признаться, что жизнь его опустеет, потеряй он Фаргала!
Пламя фейерверка угасло, и только тогда стало заметно, что небо над Великондаром посветлело. Близилось утро.
Глава двадцать первая
— Бос! Подойди ко мне! — позвал Хар-Руд. Длиннорукий гладиатор сделал Кэру знак, и тот опустил деревянный меч.
— Вышка! Поди сюда! — крикнул Бос. И, показав подошедшему на самерийца: — Поработай с ним!
Вышка кивнул, встал в позицию.
Бос подошел к своему начальнику.
— Как дела у малыша? — спросил Хар-Руд.
— Неплохо. Но если ты хочешь знать мое мнение о его шансах на Арене — они невелики! Тем более — против Устула. Парнишка неопытен, а сокт хитер, как демон! Он даже меня мог бы подловить!
— Не думаю, что он будет слишком изощряться с каким-то учеником!
— Вот разве что! Парень ведь и меча настоящего в руках еще не держал!
— Разве?
— Ну, если не считать клинка Ордаша! — Бос усмехнулся. — Ты мог бы просто вздрючить всех троих!
— Мог бы. Но насчет меча ты не прав! Чем, по-твоему, он прикончил стражника? Пальцем?
Бос промолчал. Но всем своим видом выражал неодобрение.
— Я знаю, что делаю! — резко сказал Хар-Руд. — Надо подобрать ему кличку! Что-нибудь крутое!
Некоторое время оба наблюдали, как молодой самериец и Вышка обмениваются ударами. Доспехи Вышки звенели чаще, чем шлем и нагрудник Кэра.
— Быстрый, — сказал Бос. — Молния?
— Молния — чересчур!
— Он бьет с места, как кобра.
— Кобра…
Хар-Руд подвигал челюстями, будто пробовал слово на вкус.
— Нет, не кобра — змея! Змея!
— Что-то есть, — согласился Бос. — Хотя лицом-то он скорее на птицу похож…
— Решено! — подытожил Хар-Руд. — А клиночек я для него припас! Эй, раб!
Слуга, стоявший позади со свертком в руках, приблизился.
— Разверни! — велел Хар-Руд, и Босу: — Попробуй!
Гладиатор вынул из ножен узкий меч.
Длиною оружие было около двух локтей, а шириной — от трех до двух пальцев: к острию клинок слегка сужался. Гарда плоская, формой имитирующая бабочку.
Бос попробовал баланс, проверил гибкость и сделал три быстрых выпада в разные стороны.
— Коротковат. Для меня, — сказал он, поглаживая полированный металл. — Но пареньку — в самый раз!
— Значит, одобряешь?
— Да. Если малыш успеет овладеть этим красавцем за два дня, я не поставлю на Устула!
Хар-Руд самодовольно улыбнулся.
— Но на парнишку я тоже не поставлю! — разочаровал его Бос.
— Твое дело — подготовить его! — проворчал Хар-Руд. — Забирай меч и приступайте! Я велю освободить для вас всю полосу живых мишеней!
Бос кивнул и, встряхивая клинком, пошел к своему подопечному.
Мать и дочь Шера возвращались домой. Утро давно миновало, и сквозь шелковые шторы паланкина просвечивало белое дневное солнце.
Обе, откинувшись на мягкие подушки, потягивали из тростинок охлажденный сок. Рабыня, сидевшая напротив, ленясь, редко взмахивала опахалом из укороченных павлиньих перьев.