Фармацевт 3
Шрифт:
– Ну, не половина, но хватает, – сообщил мужчина лет тридцати.
На этом наш разговор заглох. Видимо, кто-то из собеседников точно платил алименты. Ребята быстро доели свой завтрак и оставили меня в одиночестве.
До совхозной конторы я шел не торопясь, время не поджимало.
В конторе с утра царила деловая обстановка, никто не курил по углам и не шлялся без дела по коридорам.
Здание были небольшое, поэтому отдел кадров удалось найти без подсказок.
В сумрачном кабинете сидела полная круглолицая казашка.
– Так и знала, что вы рано придете, – сказала она.
– Деревня, есть деревня, – подумал я. – Вчера к вечеру приехал с директором, а сегодня уже вся контора в курсе, что Миллер очередного работника нашел.
Пока писал заявление о приеме на работу, дама изучала мои документы.
Дурацких вопросов об алиментах и возможных неприятностях на родине, она не задавала.
Я же смотрел, как она крутит в руках права Александра Ефимова, и с легкой тревогой ждал вопрос о трудовой книжке.
Когда его дождался, то с жалкой улыбкой сообщил, что буквально перед отъездом, куда-то засунул трудовую и так не смог найти.
Завкадрами понятливо улыбнулась.
– Александр Петрович, хочу вам сказать, что в нашем совхозе, пьяницы и нарушители трудовой дисциплины надолго не задерживаются, – сообщила она, глядя мне в глаза.
Мысли её легко читались:
– Мол, все с тобой, парень, понятно, уволили тебя по статье, за прогулы, или за пьянство, на работу в твоем городке нигде не берут. И решил ты податься за длинным рублем туда, где никто ничего о тебе не знает. А трудовую книжку с записями спрятал подальше.
Дама же не знала, что мне эта работа не особо нужна. Вот только не работая, спокойно жить в нашей стране не получится. Быстро определят на принудительные работы за тунеядство. Тем более что инвалидностью мне светить не с руки. Ну, а раз так, то придется трудоустраиваться по любому.
– Ладно, – наконец, улыбнувшись, произнесла женщина. – Примем мы тебя на работу с испытательным сроком, скажем, на два месяца, а там посмотрим.
Я тоже улыбнулся.
– Вроде бы в нашем законодательстве для рабочих испытательный срок не более шести дней.
Уже без улыбки женщина сухо сообщила:
– Александр Петрович, послушайте, трудовую книжку вы якобы потеряли, в паспорте нет графы о выписке с места жительства. Нет листка уведомления. Если бы не настоятельная просьба Рудольфа Августовича, я бы вас вообще не приняла.
Но наш директор настоятельно просил, только поэтому я согласилась оформить вас на работу.
Кстати, если вы себя зарекомендуете себя серьезным, ответственным работником, испытательный срок можно и сократить.
Закончив с документами, Мадина Ермековна, так звали завкадрами, сразу отослала меня в гараж, где с нетерпением ждал моего появления Сагит.
Когда я зашел в длинное здание гаража, народу там
Поздоровавшись с ними, я узнал, что это наш главный механик Генрих Шефер.
Флегматичный Шефер долго меня не мариновал. Посадил за руль и предложил прокатиться по поселку.
– Нормально, – заключил он, когда мы вновь подъехали к гаражу. Сагита, там уже не было, Весь при счастье, что ему не надо больше катать начальство, он помогал ремонтировать свой комбайн, на котором планировал завтра выехать в поле и зарабатывать приличные деньги, а не копейки.
Я же отправился подписывать журналы инструктажа и техники безопасности.
Вот только на шармачка, как это делалось у нас, проскочить не удалось.
Генрих Оттович серьезно относился к проведению инструктажей. Несмотря на то, что он был уже четвертым поколением немцев, родившихся на казахской земле, пунктуальность и въедливость у него никуда не делась.
Однако через полчаса ему позвонил сам Миллер.
Выслушав его, Шефер с недовольным лицом отложил инструкции в сторону и пробурчал:
– Александр Петрович, на сегодня мы закончили, сейчас распишетесь в журналах и подъезжайте на машине к конторе. Рудольф Августович вас ждет у входа. Но завтра я продолжу инструктаж, так, что вы не расслабляйтесь.
Устроившись удобней на промятом жестком сиденье, я завел машину и покатил за директором.
– Ну, вот и началась моя новая трудовая жизнь в качестве водителя, – думал я автоматом делая перегазовку. Коробка скоростей у газика без этой процедуры категорически отказывалась переключаться на пониженную передачу.
Миллер действительно дожидался меня у входа в контору.
Поздоровавшись, он поставил меня в известность, что поездок сегодня предстоит много, так, что приедем домой ближе к ночи.
В ответ я только пожал плечами, мол, хозяин – барин, а мое дело баранку крутить.
– Для начала поехали в райком партии в Темиртау, – продолжил Миллер, забираясь в машину.
– Только вам придется сегодня работать штурманом, – сообщил я.
– Ничего страшного, – улыбнулся тот. – Я уже настроился.
Миллер оказался прав, домой мы возвращались ближе к вечеру. Накатались по самое не могу. В Питере я только эпизодически выезжал на своем Москвиче, а сегодня за рулем провел часов пять, и руки ныли не по-детски.
Хорошо, что Миллер разрешил не ставить машину в гараж, а ехать сразу в столовую, а потом в гостиницу.
В столовой я оказался последним посетителем, так, что все внимание молоденьких подавальщиц было обращено на меня.
Когда уселся за стол с полным подносом еды, они втроем оживленно зашушукались за стойкой.