Фарс-мажор 2
Шрифт:
Владимир Путин остановился возле стенда, на котором было отмечено, сколько людей каждый месяц расстреливали на Бутовском стрелковом полигоне. Я, может быть, первый раз увидел растерянного президента.
– Умопомрачение какое-то, – пробормотал он. – Кажется, что это невозможно. За что?!
– Это картина-размышление, – задумчиво произнес Никита Михалков. При этом Никита Михалков нахваливал свою кинокартину с энтузиазмом, которому позавидовал бы его самый благожелательный критик. Он как будто опасался, что у президента может возникнуть впечатление, что это картина-развлечение или просто
Господин Путин сказал, что сначала все-таки посмотрит фильм, а потом что-нибудь скажет.
– Нет, мне сказали, чтобы я что-нибудь сказал, – я сказал, – смутился наконец Никита Михалков.
– Вольно, – сказал Владимир Путин. Никита Михалков расслабился.
Министр МЧС Сергей Шойгу хотел что-то сказать, но ему не дал Владимир Путин.
– Сергей Вадимович… ой, Владиленович! – обратился он к Кириенко. – Вот видите, какая ситуация! Некоторое надо приводить в соответствие с федеральным законодательством, а некоторое – наоборот! Творчески надо подходить к этому!
Владимир Путин вчера встретился с сотрудниками Главного разведывательного управления Генштаба Вооруженных сил России.
Когда разведчикам раздали бокалы с шампанским, они так и остались стоять в строю, замерев с ними в руках.
– Строй можно нарушить, – сказал им господин Путин, – подходите сюда. Они выполнили команду верховного главнокомандующего.
Но разговаривать с собой он им команды не отдал, и поэтому они молчали.
Владимир Путин разговаривал со строителями моста через Енисей в их бытовке за чаем. Он рассказывал, зачем решил возглавить «Единую Россию»:
– Что такое «Единая Россия». Является ли она идеальной политической структурой? Конечно, нет! Конечно, нет! Там нет пока устойчивых идеологических принципов, за которые члены партии готовы положить…
Я думал – жизнь, но оказалось, что все еще не так драматично, несмотря на то что до выборов остается уже совсем немного времени.
– …авторитет, – произнес президент. – К сожалению, пока таких единых идеологических установок в партии нет, но тем не менее она близка к власти, на региональном уровне – к губернаторам, на федеральном – к правительству и к президенту. А к таким структурам, как правило, стараются примазываться всякие проходимцы. Часто им это удается. Цель этих людей не благо народа, а обогащение. Они компрометируют партию. А зачем тогда мне надо было возглавлять федеральный список партии?
– Да, зачем? – искренне заинтересовался бригадир верхолазов.
– Да потому что лучше у нас все равно ничего нет! – засмеялся президент.
Я вдруг понял, чьим именно амбициям соответствует премьерское кресло. Как-то все вдруг стало на места. Место Владимира Путина – именно на посту премьера. И не будет никакого перераспределения полномочий в его пользу. Он будет работать премьер-министром. И больше на самом деле ничего не нужно. И не нужно будет еще года четыре.
И окажется, что он, выбирая преемника, на самом деле выбирал себе начальника. И выяснится, что для него никакого значения не имеет соображение, которое было главным в комментариях политологов, которые ставили себя на его место и уже оттуда, с высоты своего положения,
Он будет работать премьером. Это и есть его место в строю. Выбором преемника он обезопасил себя только от одного: от опасности быть снятым со своего поста так, как он сам когда-то снял Михаила Касьянова и Михаила Фрадкова. Он будет работать премьером, потому что ни один из людей на этой должности – в том числе и он сам восьмилетней давности – не мог удовлетворить его. Все это время было видно, как ему буквально все хочется переделать за каждого из них, в том числе и теперь – за Виктора Зубкова.
Сейчас ему, очевидно, кажется, что он знает, как надо. И он готов показать, как это делается.
Он будет премьером, чтобы самому убедиться в том, что после стольких лет на этой должности человеческого в нем осталось больше, чем думали все и, может быть, он сам.
– Виктор Алексеевич Зубков (председатель правительства. – А. К.) должен обеспечить такое напряжение в работе правительства, – сказал Владимир Путин, – чтобы даже мой возможный приход в Белый дом показался праздником.
Если Виктор Зубков сумеет обеспечить такое напряжение, то праздником приход в правительство покажется прежде всего самому Владимиру Путину.
Было бы странно, если бы в стенах немецкого казино, где проходил форум «Петербургский диалог», не цитировали бы Федора Достоевского или хотя бы не поминали его добрым словом.
– Достоевский здесь не только играл, но и, насколько я знаю, все продул, все время письма писал и просил ему денег прислать, – господин Путин говорил про писателя с легким снисхождением и с таким видом, как будто, если бы рядом с Федором Достоевским в это время был он, Владимир Путин, всего этого позорища ни в коем случае бы не произошло.
В какой-то момент дорогу лидерам России, Финляндии и Венгрии перегородили венгерские танцоры, успевшие вместе со своим тяжелым инструментом перебежать туда со стадиона. Они начали с адским исступлением танцевать венгерский танец чардаш. Господин Дюрчань некоторое время стоял потупив взор, а потом со вздохом снял пиджак, схватил одну девушку и постарался слиться с ней в танце. Девушка до неприличия разрумянилась, и господин Дюрчань, по-моему, тоже.
Тут я увидел, что и господин Путин уже стоит без пиджака, в полной боевой готовности, а вот уже и берет другую девушку и тоже начинает сливаться с ней в танце. Вернее, это нельзя было назвать ни слиянием, ни поглощением. Владимир Путин по примеру Ференца Дюрчаня скакал, слегка подпрыгивая, по небольшой асфальтированной площадке, которая была окружена стонущей от восторга мордвой.
На вопросы корреспондента «НГ», где он научился танцевать, господин Путин медленно ответил, что здесь, в Саранске.
– Я видел, как это делает премьер-министр Венгрии, и попытался повторить.
– А вы знаете, какой танец вы танцевали? – спросил я.
– Конечно! – с вызовом ответил господин Путин и замолчал. Впрочем, ситуация требовала продолжения.
– Но не скажете? – уточнил я.
Он, можно сказать, рассмеялся в лицо.