Фарш Мендельсона
Шрифт:
— Завтра начнешь встречаться с женихами. Подойди к Соне, она даст тебе телефон косметолога и стилиста. Совсем в своей Греции опустилась. Черная как головешка, волосы выгорели, нос облез. Стыдись, Эфа, ведь ты — наша визитная карточка.
— Здравствуй, бабушка, рада тебя видеть, — черт, как же спросить про похороны Иванова, ладно, времени нет, попробуем сразу с места в карьер. — Я, собственно, вот по какому вопросу…
Спросить я не успела. Мне заткнули рот и потащили как муху из сказки — в уголок. Справедливости ради стоит отметить, что муха сопротивлялась как могла. В частности укусила мягкую ладонь. Ладонь дернулась и освободила рот:
— Какого черта!
— Тише! — бледный Федоров оглянулся по сторонам. Наверное,
— Оригинальный у вас способ мириться, Федор Федорович! — прошипела я, отплевываясь. Руки у Федорова пахли машинным маслом, которое, признаться, я не очень люблю. Говорят, в нем очень много канцерогенов и этого… холестерина. Увидев такую демонстрацию искренних чувств, Федоров обиделся:
— Я с вами и не собирался мириться, Стефания Андреевна! Просто вы не в курсе последних событий. Мы все оберегаем покой стариков. Одно неосторожное слово, и нам снова придется звать врача для Клары Михайловны. В этом доме об Иванове не говорят.
— Ценю вашу заботу, Федор Федорович, — съязвила я. — От нашей семьи большое вам спасибо. Но если все будут молчать, проблема не исчезнет, не так ли? Иванова все равно придется похоронить по-человечески. Или вы не согласны? Предпочитаете, чтобы он и дальше мерз в городском холодильнике?
Федоров обиженно заморгал, переживая мой выпад:
— Разве вы не знаете?
— О чем?
— Но…ведь его уже похоронили. Несколько дней назад. На этом настояла Клара Михайловна. Странно, что никто из родственников вас не поставил в известность об этом печальном событии. Похороны были очень скромными и тихими. Сразу же после похорон ваша родня открыла агентство «Гименей отдыхает». Была презентация. Они пили и танцевали. Как сказал бы психолог, налицо посттравматический шок. Но лучше такой шок, чем капельница в больнице. На сегодня все ваши домочадцы пришли в себя. Как видите, отбою от клиентов нет. Дело процветает.
— Не было бы счастья, да несчастье помогло, — беспомощно всхлипнула я. — Я даже его проводи-ить не успела… Даже не попрощалась… Ване-ечка! И отдохнуть толком не успела! Почему я такая невезучая? — я зарыдала в полный голос, не забывая краем глаза наблюдать за реакцией Федорова.
Что остается мужчине, когда он видит плачущую женщину? Причем женщину, которая ему далеко не безразлична. Разумеется, он попытается ее обнять ее и как следует утешить. Федоров не стал исключением. Обнял и начал утешать. В процессе мы помирились. Досадный повод для ссоры был благополучно забыт.
— Ну, теперь рассказывайте, — приказала я через полчаса. Мы уже переместились на мою половину и теперь пили вино на кухне.
— О чем? — удивился немного разомлевший Федоров.
— Об убийстве моего мужа.
— Вашего бывшего мужа, — напомнил педантичный опер. — А с чего вы решили, что я в курсе?
— Иначе, что вы делали в агентстве «Гименей»? И не надо сказок, что просто решили заполнить анкету, воспользовавшись гибкой системой скидок.
Федоров так покраснел, что я заподозрила неладное. Судя по всему, он действительно решил попытать счастья в сомнительной конторе моих родственников. Интересно, а кто невеста? Не может быть! И тут же себя оборвала: Эфа, даже не мечтай! Отставить романтические мысли! Первым делом, преступленье, ну а Федоров потом.
ГЛАВА 4
Иванов вернулся на родину теплым летним днем. Свалился родственникам как снег на голову — без телеграммы и звонка. Просто вошел в дом и сказал: «Привет!».
Когда первая эйфория улеглась и Клара и дед отплакали свое, стариковское и родственное, Иванов поинтересовался, куда, собственно, делалась его бывшая жена. Мол, он приехал не в гости, а насовсем — к своей законной супруге. Тот факт, что законная супруга, то есть я, успела еще два раза сходить замуж, Ивана нисколько не волновал. Мы оба совершили ошибку, расставшись,
— А вы откуда знаете такие подробности, Федор Федорович?
Федоров опять покраснел:
— Я присутствовал при этом. Случайно в гости зашел.
«Ну, чисто как дети!» — сказал Распутин, доедая пятое пирожное в доме Юсупова. Не умеет Федоров врать, хотя по роду службы вроде и должен обладать подобным навыком. Ан нет! «Случайно в гости зашел»! Как же, как же… Случайно только дети получаются, да и то не у всех. Однако забавный фортель выкинула судьба: познакомив человека, которого я когда-то очень любила, и человека, который чуть было меня не посадил. Причем о факте знакомства судьба почему-то забыла предупредить. А я меж тем лицо, если не главное, то, по крайней мере, заинтересованное.
И?
— Ну, и встретились мы с вашим бывшим. Хоть о покойниках и не принято плохо говорить, однако личность была отвратительная. И что вы в нем нашли, Стефания Андреевна? Рыхлый. Наглый. И с бородой.
И чем ему не угодила борода? Для многих женщин растительность на лице партнера — сексуальный стимул (допинг?). Вечно я путаю эти понятия. Но факт остается фактом: жесткие волоски способны пробудить эрогенные зоны даже у Снежной королевы. Хотя, признаться, борода Иванова меня всегда раздражала своей неухоженностью и колючестью. Не борода, а чертополох какой-то. Все равно — чертополох, куделя или губка для мойки посуды — это была мужнина борода. Кто дал право так плохо Федорову отзываться о покойном? Такое право есть только у ближайших родственников: у меня и старичков. Впрочем, мотивы Федорова понятны.
Я еще не встречала ни одного мужчину, который бы отозвался о бывшей пассии своей возлюбленной мало-мальски положительно. Мы, например, изощряемся в комплиментах: «Дорогой, как я понимаю тебя! Мимо такой женщины не пройдешь: глаза как у золотой рыбки, такие же выпученные; ножки тоненькие, стройные, как у паучка. А какая у нее грудь! Ушки кокер-спаниеля просто отдыхают». Мужики скроены по-другому: что думают, то и говорят. «Он же идиот (урод, дебил, свинья и т. д.) и что ты в нем нашла?!» — самая распространенная оценка. Но когда женщина влюблена, она разве думает, что ее избранник идиот (урод, дебил, свинья и т. п.)? Интуитивно она, конечно, догадывается об прискорбном факте, но времени на то, чтобы свести воедино логику и чувства, нет. Сначала чувства, потом логика. И все ради того, чтобы потом выслушивать от последующего претендента на руку и сердце: «Он же идиот (урод, дебил, свинья и т. п.), и что ты в нем нашла?!».
Видимо, Федоров считает меня своей собственностью уже процентов на шестьдесят, раз позволяет себе столь скоропалительные оценки по отношению к моему бывшему. С одной стороны, приятно, с другой обидно — неужели я любила столь ничтожное существо. Ведь особой скорби у родственников я не заметила. Так воспринимают смерть едва знакомого человека: жалко, конечно, выполним свой последний долг и все, баста, жизнь продолжается. Факт любопытный: значит, за эти несколько дней произошло нечто такое, заставившее Клару и Карла изменить свои чувства к внуку. Пожалуй, вот с кем стоит потолковать тет-а-тет. А пока продолжим беседу с лучшим опером страны: