Фартовые деньги

Влодавец Леонид Игоревич

— Не померещилось, точно?

— Нет, я ее нормально видел.

— Вот так плыла? — Юлька попыталась изобразить рукой нечто похожее на извивы плывущего ужа.

— Нет, прямо. Это не змея была, точно.

— Молодец, что приметил, — похвалила Юлька. — Я пошла Ереме докладывать, а вы лежите тут, загорайте и приглядывайте… Смотри не прозевай, если он обратно пойдет.

— По-моему, — произнес Епиха, — он никуда не пойдет, а будет дожидаться, пока мы с берега уйдем. И захочет добраться до хутора. Чтоб уж точно знать, где мы проживаем. А потом спокойно, даже не прячась, от нас уйти.

Юльке это предположение показалось резонным.

— А у тебя башка соображает, — заметила она. — Ладно… Тогда мы ему поможем…

Юлька с Епихой вернулись на берег, где совершенно

независимо друг от друга загорали Анюта и Шпиндель.

— Так, господа и дамы, — громко объявила Юлька, — пора домой! А то пережаримся еще…

— Ну, домой, так домой, — вздохнула Анюта, вопросительно глянув на подругу: дескать, чего вы там придумали?

Юлька обняла ее за талию и предложила:

— Кавалеры скучные, жизнь неинтересная, давай, Нюша, споем чего-нибудь? «Огней так много золотых на улицах Саратова…»

Анюта мгновенно сообразила и подхватила:

— «…Парней так много холостых, а люблю женатого!»

Горланя эту нестареющую песню времен молодости своих бабушек, красавицы двинулись вперед, а следом за ними — пацаны. Под шумок, устроенный женским хором — глотки у девок были звонкоголосые! — Епиха наскоро объяснял ни фига не соображающему Шпинделю, зачем они с Юлькой в кусты ходили.

Замысел был такой. Юлька и Анюта, распевая песни, двинутся к хутору по тропке, а Епиха со Шпинделем, отойдя подальше от берега, спрячутся где-нибудь порознь, по обе стороны от тропы, и будут наблюдать за подходами к хутору. Ежели «шпион» появится и начнет подбираться к поляне, то им надо затаиться и пропустить его мимо себя, а потом, когда он подальше пройдет, незаметно за ним последить. Когда Юлька и Анюта дойдут до Еремы и объявят тревогу, Ерема свистнет в два пальца: мол, готовы идем! А из ребят должен свистнуть тот, на чьей стороне от тропы окажется лазутчик. Юлька строго-настрого предупредила, чтоб пацаны не пытались на «шпиона» нападать, поскольку он наверняка им не по зубам окажется, да еще и вооруженный может быть. Но времена пионеров-героев давно прошли, Епиха со Шпинделем в лишнем предупреждении не нуждались.

Конечно, Шпиндель здорово трусил, когда Епиха приказал ему идти влево от тропки и прятаться. Он и вдвоем с Епихой побаивался, а одному оставаться было совсем невпротык. Но куда денешься? Пошел, отыскал метрах в двадцати от тропы какую-то ямку, окруженную елочками, залег там и стал ждать, слушая, как учащенно тюкает сердце.

Епиха в это время ушел от тропы вправо и тоже укрылся в каких-то кустиках. Сидел и слушал в оба уха. Конечно, в первую очередь прислушивался к тем звукам, которые доносились от речки. Какое-то время их было плохо слышно из-за того, что Юлька с Анютой на весь лес распелись. Но потом, когда девки ушли ближе к хутору, их пение стало слышаться поглуше, а обостренный слух Епихи начал улавливать всякие негромкие плески, шуршания и шорохи, которые долетали с берега. Больше того, Епиха, поползав по кустикам, нашел такую точку, с которой через промежутки между деревьями можно было разглядеть начало тропы и сарайчик-эллинг.

Первым подозрительным звуком, который долетел до Епихи, было легкое бряканье лодочной цепи. Конечно, лодку могло и ветром пошевелить, и каким-нибудь случайным толчком: например, если дурной лещ об днище стукнулся! Но все же Епиха это бряканье воспринял как сигнал тревоги. И, как позже оказалось, не ошибся.

Через некоторое время со стороны тех самых кустов, где Епиха секретничал с Юлькой, послышался легкий шорох. Потом, уже откуда-то из-за сарайчика, на начало тропы легла тень неясных очертаний, а затем тропу одним прыжком перескочила какая-то фигура. Епиха только успел заметить, что фигура была пятнисто-зеленоватая, камуфляжной расцветки. Стало ясно, что этот шпион никому не почудился и действительно подбирается к хутору. Причем пошел он слева от тропы, то есть там, где наблюдение вел Шпиндель.

Это, конечно, Епиху не больно обрадовало. Во-первых, он потерял этого лазутчика из виду. Одежка на нем была такая, что в трех шагах не разглядишь на фоне зелени, не то что с полсотни метров. А на слух его перемещения угадать было сложно. Как видно, этот мужик умел ходить

по лесу, не производя особого шума. Во-вторых, если Епиха в своей собственной выдержке был почти уверен, то в том, как поведет себя Шпиндель, ежели этот тип в камуфляже окажется от него близко, были серьезные сомнения. Никто не мог дать гарантии, что он не струсит и не заорет с перепугу, разом позабыв все договоренности. Конечно, скорее всего этот возможный ор просто спугнет соглядатая и он поспешит смыться, но может получиться и так, что перед тем, как сбежать, он причпокнет Шпинделя из какой-нибудь бесшумной пушки типа тех, какими были вооружены Жора и Сухарь. С другой стороны, Епиха очень боялся, что этот самый разведчик разглядит Шпинделя гораздо раньше, чем Шпиндель его заметит, и опять же его почикает. Насчет самого себя у него тоже были такие опасения. Они ведь прятались в лесу, имея на себе одни плавки, а кожа у них была не настолько загорелая, чтоб ее можно было не заметить на темном фоне растительности и хвои. К тому же в лесу Епиху стали комары донимать. Конечно, он их старался тихо давить, но все равно сидеть совсем не шевелясь не мог.

Со Шпинделем происходило то же самое. Только у него и кожа была потоньше, и нервы не такие крепкие. Кроме того, он пристроился под елками, то есть лежал на желто-коричневой сухой и колючей хвое, а сверху над ним нависали зеленые, но тоже колючие ветки, которые при каждой попытке придавить комара где-нибудь на спине так и норовили кольнуть или оцарапать руки. Шпиндель шипел, матерился и готов был завыть от всех этих мучений. Если он и не завыл, то только потому, что сильно боялся. Хорошо еще, что он не видел, как неизвестно чей разведчик повернул в его сторону, а то бы вообще со страху помер. Почему-то Шпиндель сумел убедить себя, что лазутчик мог Юльке и Епихе вообще померещиться, а если он на самом деле существует, то пойдет с другой стороны тропы, там, где прятался Епиха. К звукам лесным Шпиндель, конечно, прислушивался, но разобраться в них не мог. Явных шагов и треска веток его уши не улавливали, а всяких тихих шорохов и шелестов в лесу всегда полно. Там птичка вспорхнула, там еж протопал, там просто ветерок прошуршал — хрен поймешь. Тем более, когда комары кусаются, хвоя пузо колет, а спину еловые ветки щекочут.

Поэтому Шпиндель свою наблюдательскую деятельность ограничил тем, что, лежа под елочкой, изредка поглядывал по сторонам. Однако поле зрения у него было очень ограниченное. Стремясь получше спрятаться, он так глубоко забился в елки, что даже тропы толком не видел. Для обозрения у него было два или три узких сектора, через которые растительность ему позволяла смотреть в стороны максимум на пять-шесть метров. К тому же Шпиндель залег в свою ямку головой в сторону тропы, а не в сторону речки, как Епиха. Именно по этой причине он и не заметил, как разведчик почти бесшумно прошел метрах в десяти у него за спиной…

Впрочем, разведчик Шпинделя тоже не заметил. С той стороны, где он проскочил, ветки елок плотно прикрывали Кольку. Но потом он решил, что слишком далеко уклонился влево от тропы, и пошел наискось вправо.

Как раз в этот момент со стороны хутора послышался громкий свист. Сие, как уже говорилось, означало, что девки с песнями дошли до Механика и он отправился на поиски лазутчика. По идее Шпиндель об этом помнил, но все равно свист прозвучал для него очень резко и заставил аж подскочить от неожиданности в своем укрытии. При этом он, конечно, машинально глянул в ту сторону, откуда донесся свист. Следом отчетливо послышался собачий лай.

На разведчика и свист и особенно лай подействовали тревожаще. Он понял, что его обнаружили, и решил поскорее смываться. То есть, уже не заботясь о том, чтоб ступать тихо, бегом побежал в сторону реки.

Шпиндель сразу услышал треск веток и шелестящий топот, немного испугался, но поскольку топотали со стороны хутора, решил, что это свои. И, недолго думая, решил бежать навстречу. Выскочил из-под елки и, продравшись через елочки, вылетел на небольшую прогалину буквально в тот самый момент, когда туда же, пригнув голову и отпихивая рукой ветку от глаз, а потому мало что видя перед собой, выбежал камуфляжник… Бац!