Фартовые ребята
Шрифт:
— Вы же сказали, что не псих, хотя и лечились.
— Все же знают, что при демократах здоровых людей в психушках не держат, — усмехнулся Николай.
— Черт его знает, — заметил Никита, — кого там сейчас держат… Не бывал.
— И не советую, хотя если будете продолжать работу с Чудом-юдом, то шансы попасть туда у вас сильно увеличатся.
Николай опять упомянул эту кличку, и Никита тут же отреагировал.
— Насколько мне удалось выяснить, Сергея Сергеевича никто и никогда не называл таким прозвищем. Его с самого детства называли только Барином, и больше никак.
— Интересно… —
— Его жену зовут Мария Николаевна, они с ней ровесники и однокурсники, у них есть сын Михаил Сергеевич, которому 34 года, невестка Таня, а также двое внучат, Сережа и Ира, близняшки, которым по десять лет. Больше ничего, — доложил Ветров дозволенную информацию.
— Невестку Таню, случайно, зовут не Татьяна Артемьевна? — прищурившись, спросил Николай.
— Да… — Никита вынужден был кивнуть.
— А девичья фамилия ее не Кармелюк?
— Не в курсе, — ответил Никита, как учили.
— Кем она работает в ЦТМО, не осведомлялись?
— Нет, — сказал Ветров, — не осведомлялся. Вы об этом не спрашивали.
— А Михаил, ее муж, случайно, не директор фирмы «Барма»? — опять проявил осведомленность Николай.
— Кажется, да… — ответил Никита.
Они спустились по эскалатору и вышли на перрон, где останавливались поезда, идущие в сторону «Каширской». Уселись на лавочку, в мраморной нише под светильником.
— Вы работаете под контролем Чуда-юда? — неожиданно спросил Николай. — Можете не отвечать, я это знаю наверняка. И даже в прошлый раз был уверен, что вы ему все сообщите.
— Вам виднее, — ответил Никита.
— Да, мне виднее. Тогда передайте ему новую серию вопросов. На этот раз более сложных.
— Передам, хотя не могу гарантировать, что он на них ответит.
— Главное — передайте. Что ответит, то и ответит. Итак, первый вопрос: есть ли в ЦТМО подразделение под названием «8-й сектор»? Второй: не было ли среди учеников Сергея Сергевича некоего Сорокина Сергея Николаевича? Третий: не попадал ли ему в руки прибор под условным названием «Черный ящик», «Black Box» или просто «би-би»? Четвертое: знает ли он что-нибудь о препаратах «зет-семь», «зет-восемь» и «двести тридцать один»? Наконец, пятое: не было ли у него когда-нибудь старшего сына по имени Дима? Все, спасибо.
— Боюсь, что я не все запомню, — посомневался Никита.
— Даже если вы запомните только последний вопрос и дадите мне на него четкий ответ, то очень меня обяжете. Жду вас в эту субботу в 15.30 на том же месте. Пока! — И Николай, молниеносно сорвавшись с места, ловко запрыгнул в вагон буквально за секунду до того, как двери закрылись.
Ветров только глазами похлопал. В голове у него от этого разговора осталось, прямо скажем, очень мало.
Тем не менее он прекрасно успевал добраться до знакомого подъезда и двора, откуда ежедневно уезжал на микроавтобусе с тремя галочками, не только до 18.00, но и до 17.00.
В ЦТМО Никиту ждали. Дяденька из СБ — по роже видно! — встретил Ветрова прямо у дверцы микроавтобуса и вежливо пригласил подняться в кабинет Сергея Сергеевича.
Профессор Баринов на сей раз был отчего-то не в духе, и Никита даже подумал, будто ему не понравилось, как Ветров вел себя на встрече с Николаем. Однако чуть позже Сергей Сергеевич стряхнул с физиономии хмурость, всем видом выказывая Никите свое полное и глубокое удовлетворение. Должно быть, настроение у него было испорчено по какой-то другой причине, и ему не хотелось, чтоб у Ветрова были какие-то вопросы на этот счет.
— Ну-с, — Баринов указал Никите на стул, — чем интересовался этот гражданин на сей раз?
Ветров стал припоминать ход разговора и, как это ни удивительно, достаточно точно воспроизвел его, ничего существенного не позабыв. И все, чем интересовался небритый Николай, смог перечислить вполне уверенно. Профессор в это время сосредоточенно помечал что-то на листочке. Когда Ветров закончил, Баринов заявил:
— Странный подбор вопросов, вам не кажется?
— Для меня вообще все кажется странным, — вздохнул Никита. — Мне кажется, если откровенно, что он действительно работал в ЦТМО, и уж наверняка знает о нем больше, чем я. Больше того, он мне сразу сказал, что я работаю под вашим контролем. И не имел ничего против этого.
— Верное наблюдение, — кивнул Сергей Сергеевич. — Для вас все эти вопросы — особенно те, которые касаются деятельности центра, — темный лес. Но я не открою вам большой тайны, если скажу, что на некоторые из них не ответит ни один из сотрудников Центра. Даже я. И не потому, что это столь жуткая тайна, а потому, что не будет знать, о чем идет речь. С другой стороны, есть вопросы, которые, действительно, свидетельствуют об очень хорошей информированности вашего визави. Причем информацию эту он не мог получить из одного источника, скажем, имея агента среди рядовых сотрудников Центра или даже руководителей подразделений. По ряду причин лица, работающие у нас на одном направлении, не знают о том, что делают на другом. Значит, либо таких источников несколько, либо он имеет контакт с кем-то из руководящего ядра. Но круг этих лиц очень ограничен и внимательнейшим образом контролируется.
— Извините, Сергей Сергеевич, — сказал Никита, осторожно подбирая слова, — когда я сдавал тест в кабинете у Татьяны Артемьевны, туда заходил Михаил Сергеевич, ваш сын. Так вот, внешне этот самый Николай очень похож на него. По-моему, то, что он разрешил мне забыть все вопросы, кроме последнего, насчет того, не было ли у вас сына Дмитрия, наводит на мысль…
— Да, наводит, — усмехнулся Сергей Сергеевич. — Тень на плетень. То есть этот товарищ, почти не вуалируя свои намерения, намекает, что он мой сын. Дмитрий, живущий под именем Николая.
— А у вас действительно был старший сын? — полюбопытствовал Никита.
— Был… — помрачнел Сергей Сергеевич. — Но в его смерти у меня нет оснований сомневаться.
— То есть он погиб?
— Да. Совсем маленьким, еще года не было.
— А не могла произойти какая-то подмена или там путаница?
Баринов грустно усмехнулся:
— Жалко, Никита, что вы только по корочкам числитесь корреспондентом! Возможно, из вас неплохой писака получился бы. Из тех, что сенсации придумывают и из мух слонов выдувают. Или сюжеты для «мыльных опер» сочиняли бы… Нет, к сожалению, ничего, что заставляло бы думать, будто Митенька мог остаться живым. Кстати, он ведь назвал его Димой?