Фартовый. Лихие 90-е
Шрифт:
Адреналин бьет по вискам, и я уже не сомневаюсь в том, что будет дальше.
— Раздавай! — озноб пробегает по спине, губы на мгновение растягиваются в улыбке, но я тут же её прячу.
Давай, черепаха-черепок, тасуй, кидай, теперь-то я точно знаю, как с тобой надо общаться.
Владельцы киоска застыли как бутылки колы на витрине. В игру не вмешиваются, Марат, мне кажется, даже не дышит. Ставки высоки для всех нас. Мне надо отбить долг, азерам — не мешать. По лицам вижу, что идеальный вариант для них, чтобы я точно выиграл, наконец
Череп медленно тасует, раздавать не спешит. Отбиваю пальцами барабанную дробь на коробке.
— Тебе пальцы оторвать? — спрашивает беззлобно, но стучать на всякий случай перестаю. Хватит отбитой головы, пальцы мне в моей работе ещё точно пригодятся.
— Кстати, а не моя ли очередь раздавать? — вспоминаю, что в очко банкиры меняются.
— Кто ж тебе доверит? — Череп ржёт, но никто его не поддерживает.
Давай уже, докажи, что моя чуйка была сегодня права!
Туз. Прекрасно!
У Черепа шестёрка, он свои карты даже не пытается скрыть. Хмыкаю. Кидает обиженный взгляд, но как тут удержаться. Ведёт себя как туз, а на деле ты ж шестёрка, у тебя на роже это написано.
Вскрыта десятка. Второй картой мне приходит еще одна десятка. Вскрываемся. У Черепа на два очка меньше. Банк мой.
Ильдар довольно крякает и одобрительно кивает. Продолжай, мол, за меня.
К валету с восьмеркой приходит десятка. Череп перебирает до двадцати трёх. Пара десяток, у него семнадцать. Он начинает заметно нервничать.
Карт почти не касаюсь, но за те мгновения, что они у меня в руках, отчётливо понимаю, что колода краплёная.
Но моему сопернику и это не помогает. Он сливает раздачу за раздачей. Хватает с витрины бутылку пива, залпом высасывает её, будто оно может принести ему удачу.
Чуда не происходит. Он снова проигрывает.
Передо мной половина его стопки, то есть пять сотен уже есть. Долг Ильдару отбит, можно и уходить. Но я не могу.
Сейчас передо мной есть только карты. Я их вижу, чувствую, прикасаюсь, вдыхаю аромат. Ну же! Продолжаем!
Идиотом надо быть, чтобы сейчас уйти. Удача прёт мне в руки, и пока я не начну сливать, с места меня не сдвинешь.
За столом всегда везёт кому-то одному. Удача не дура, чтобы размазываться на толпу. Сегодня она — моя спутница, и я не собираюсь упускать шанс изменить и улучшить свою жизнь.
Сколько ж времени прошло? Да и фиг с ним. Мне надо ещё для себя запас заработать.
— Хватит с меня!
Череп вскакивает, дёргается, пытается выбраться из-за стола, но, поскольку ходить здесь невозможно, плюхается на ящик и снова хватает колоду.
Да на тебе ж написано было, что ты не уйдёшь отсюда, пока все не сольёшь. Давай, доставай, что там у тебя осталось.
Ближайшие две раздачи намеренно отдаю. Пусть парень порадуется, что ему тоже что-то перепало.
— Вот-вот! — резко хватает он меня за голову, притягивает к себе, упирается в лоб и замирает так на пару
Я не вырываюсь — незачем. Больше расслабленности у него — сильнее концентрация у меня.
Незаметно подмигиваю Ильдару — не пугайся, мол, это был запланированный акт иезуитского милосердия. Всё обязательно вернётся на «базу».
Ещё полчаса, и у Черепа остается последний полтинник. Он глупо смотрит на него, потирает пальцами и прикладывает к глазам. Матерится, как сапожник, но делает ставку.
Игру прерывает громкий стук в дверь. Стучат нагло, по-хозяйски, выстукивая затейливый ритмический рисунок. Компания в ларьке замирает и переглядывается. Они явно знают, кто решил нарушить нашу идиллию.
Ильдар отпирает, и в дверном проёме возникает новый персонаж. У него прищуренные живые глаза и лицо, изъеденное глубокими морщинами. Стрелки на серых брюках отутюжены до бритвенной остроты, рубашка ослепляет белизной, пиджак — чистотой малинового оттенка.
Собственно, цвет пиджака только и выдает в нём нового русского джентльмена. Если бы не это, вполне можно было бы принять его за бизнесмена. Даже и иностранного. Причёска у него больно неспортивная — волосы намного длиннее, чем у бритых под ёжиков его коллег по цеху.
На вид ему лет пятьдесят, но не удивлюсь, если на самом деле меньше и из-за «нервных» условий жизни он просто плохо сохранился. Он смотрит подозрительно, но держится уверенно, как хозяин жизни.
Череп тут же тускнеет, а взгляд из-под нависшего лба делается настороженным.
— Играете что ли? — спрашивает пришелец тихим хриплым голосом. — На счастье или на удачу? А может, на четыре звёздочки? Или под очко, может быть?
— Под какое очко-то! — обиженно возмущается Череп.
— Судя по тону, — усмехается джентльмен, — под твоё, Череп. Чего ты зенками хлопаешь? Проигрался что ли?
— Да я тут… — оправдывается Череп, хотя мне пока не понятно, за что.
Если только на общак играл, а не на свои. Но это вряд ли.
— Умник, — вздыхает босс и поворачивается к Ильдару — Приготовил? Череп, в натуре, почему я сам деньги собираю, а? Не знаешь?
— Да щас я, Топор, доигрываем уже.
Ильдар хватает стопку баксов, лежащую передо мной, тщательно отсчитывает купюры, бормоча себе под нос. На слове «пятьсот», отодвигает лишнее и пересчитывает ещё раз.
— Не трожь бабки мои! — рыкает Череп.
— Почему они твои, если ты их честно проиграл? — растерянно говорит Ильдар.
— Сел играть, просри достойно, — нравоучительно осаживает его Топор.
— Жора, в расчете? — спрашивает владелец ларька и протягивает деньги.
Лицо у Топора делается брезгливым. И взгляд, и искривлённые губы показывают, насколько ему противно и даже омерзительно видеть этого человека. Он смотрит на бедного, моментально побледневшего Ильдара, как на насекомое. Тот осекается, нервно сглатывает и говорит, с трудом выговаривая имя и отчество.