Фартовый. Лихие 90-е
Шрифт:
В этих записях явно должна быть зацепка к моему прошлому. Мы точно общаемся не первый раз и эта Марина наверняка уже что-то обо мне знает, а все допросы — больше формальность. Факты сопоставить или накопать что-то дополнительное.
— Просто ты решил Хана выгораживать. А почему, мне интересно? Боишься, что он тебя грохнет? Или он тебе что-то пообещал? Нет, вряд ли. Что он может пообещать? Значит, застаращал, да?
Воспоминания о Хане и сегодняшней игре в подпольном зале снова вспыхивают в памяти. Деньги! Я же не весь свой выигрыш слил. В начале Ильдар вручил
— А что насчёт денег? — мой вопрос звучит невпопад и я спешу пояснить. — Когда меня задерживали, на столе передо мной пачка денег была.
— Сколько? — безучастно спрашивает Марина.
Она погружена в свои мысли и смотрит сквозь меня. Не удивлюсь, если ответила машинально.
— Точно не знаю, тысяч двадцать, наверное.
— Ну раз точно не знаешь, сколько было, значит, и не было там ничего, — она произносит эту фразу так обыденно, что я понимаю, здесь мне точно ничего не вернут.
— Ромик, сука ты! — взрывается она. — Ты понимаешь, что ты меня сейчас просто кидаешь? Поимел и доволен, да?
— Марин, прости, но я правда не знаю, как тебе помочь… Скажи, чего ты хочешь-то?
— Ну как так? — она чуть успокаивается, теперь её голос звучит более дружелюбно, хотя от неё точно можно ждать, чего угодно. — Ромочка… мы ведь с тобой предварительно так хорошо беседы вели. Ты сказал, что поможешь, дашь нужную информацию. А сейчас у нас что?
— Что? — переспрашиваю машинально, чтобы заполнить паузу.
— Я тебе дала? Дала. Рома, сладкий ты мой, ты хоть осознал, что у нас тут произошло? И чем ты мне отвечаешь? Переходишь на сторону Хана? Мы с тобой так не договаривались. Ты мне всю схему ломаешь! Понимаешь ты это или нет?
— Да понимаю я… Но ничего этого не помню.
— Задолбал повторять! — снова взрывается она.
Эмоциональная девушка.
— Марин, ну правда… мне чуть башку не проломили. Память отшибло, никак восстановить не могу.
— Память отшибло? Ну, ладно. Тогда иди.
— Идти? — уточняю я.
— Ну да, а на кой ты мне тут без своей памяти? Иди себе, восстанавливайся. Радуйся, что воспользовался доверчивостью девушки. Только от Хана я тебя теперь не смогу защитить. Как? Ты же не говоришь ничего. Он тебя застращал или наобещал чего-то и ты меня сразу кинул. Молодец, поступил по-мужски. Сладенького потрескал и в норку.
— Марин…
— Свободен, я сказала, — она устало кивает в сторону двери. — Убирайся с глаз.
Она нажимает кнопку радио и оттуда льются жизнерадостные звуки песни:
Чинг, Чинг, Чингисхан
Ауф брюдер, зауфт брюдер, рауфт брюдер
Иммер видер…
Ласт нох водка холен
хо хо хо
Ден
ха ха ха…
Я не заставляю предлагать свободу дважды и направляюсь к выходу.
— Только бегать ко мне потом не надо, — говорит Марина, вставая из-за стола и следуя за мной. — И в ножки падать. Ты встаёшь на опасную дорожку. Глаз да глаз, Ром. Ты ведь сейчас без защиты. Я свидетелей своих защищаю, это да. А вот тебя — не могу. Так что подумай ещё раз, и память свою напряги как следует. Времени мало остаётся. Очень мало.
Я оборачиваюсь, притягиваю её к себе и чмокаю в губы. Хорошая какая! Она не отстраняется, а внимательно смотрит в глаза. Берусь за ручку двери и выхожу.
В коридоре пусто. Когда подхожу к пропускному пункту, дежурный разговаривает по телефону.
— Да, Марин Антольна, вас понял! — он послушно кивает, будто она его сейчас видит. — Здесь он уже, выпускаю, да.
Предрассветная свежесть заставляет поёжиться. Школа крупье начинается в десять, сейчас часов пять от силы. Ладно, дождусь первых автобусов и поеду домой. Зайцем. Посплю, душ приму, переоденусь, съем собаку или Ромкину бабу и поеду на школу.
На аллейке из-за ствола дерева выплывает тёмная фигура и преграждает мне дорогу. Широкие скулы, узкие раскосые глаза.
Чинг, Чинг, Чингисхан…
— Сейчас я дощитаю до трёх, — цедит сквозь зубы Хан, — и ты назовёшь мне хотя бы одну вескую причину не перерезать тебе горло!
9. Чай вдвоем
Хан делает шаг ко мне и быстрым движением вцепляется в горло.
— Чё ты ей сказал? — спрашивает грозно, притягивая к себе. — Сдал меня, чудило? Чё молчишь, сука? Говори, бля!
На этот раз колюще-режущих предметов не видать, поскольку он тоже только что из ментовки. Как его-то выпустили в это время? Сука, значит, у него тут всё схвачено и Марина долго его держать не может. Или не Марина. Там ведь и другие опера были.
Я с силой бью снизу по его руке, сбрасываю с горла, тут же отступаю на шаг, и группируюсь. Сказать, что я жажду с ним сразиться, не могу, но избегать стычки не буду. Ромкино тело явно не для боёв, но пофиг. Впрочем, Хан не шпана, рыба посерьёзней, для того чтобы драться с мальчишкой на улице. Хотя загасить, наверное, может…
Впрочем, причём здесь драки, он похоже действительно хочет меня грохнуть. Здесь он этого делать не будет, рядом-то с ментовкой. Но, с другой — из-за деревьев ничего не видно. Если действовать быстро и напористо, всё можно обтяпать на раз-два. Значит, будем отбиваться…
Но нападать он не торопится. В его взгляде мелькает интерес. Он ухмыляется, достаёт голубую пачку «Парламента», зажигалку, затягивается и медленно выпускает струйку дыма.
В сторону пускает, не в лицо, но смотрит насмешливо. Что ж тебе надо, Хамсул Газманович? Хочешь узнать, что я сказал Марине?