Фартовый. Лихие 90-е
Шрифт:
— Перед кем?! — заходится в бессильной ярости тот.
— Фартовый — это наш пацанчик. Причём чёткий пацанчик, с правильными взглядами. Он мой партнёр и товарищ, а ты его оскорбляешь. Нехорошо. Ты же нас на игру пригласил, а ведёшь себя, как дешёвка. Козла своего кривого выставил, тот фуфел гнал на глазах у всех. Западло у тебя тут. Помойно, в натуре.
— Чё?!!!
— Люди играют, — качает головой Альпинист, — а ты кипишуешь. Ты зачем под руку орёшь? Я щас тебе проигрыш свой выставлю. Хер я ещё к тебе приду когда!
— В натуре, чё за херня, Хан? — давит Коля Золотой. — Чё за шняга?! Ты чё тут нас засобачить решил, в натуре?! Дурануть, бля, хвост выдернуть? Чё за постанова такая? Весь фарт мне сбил, сука!
— Ладно, пацаны… — глотая злобу и жгучую обиду, хрипит Хан и резко сбавляет обороты. — Перегнул в натуре, лишка напряг. Не серчайте. Просто охерел малость. Это чмо мне ботинки целовало, а тут оказывается, что он братан Топора, удивился просто.
— Нет, ты нарываешься по ходу, — меняется в лице Топор. — Ты в натуре лишку напряг сейчас. Придётся тебе как-то отыгрывать, отвечать тебя за слова не учили?
— Да я отвечу, чё! — снова закипает Хан.
— Ответишь, — говорю я, не вставая и чуть поворачивая в его сторону голову… — А пока зубы стисни. Или ты помело своё не можешь на привязи держать?
Он аж задыхается. Такое чувство, что прямо сейчас на меня бросится и зубами рвать начнёт. Ну, а что делать, сидеть и обтекать, если меня чётким пацанчиком представили? Народ одобрительно ржёт.
— Всё, Хан, попал ты. Фартовый тебя к ответу призовёт! Порвёт тебя!
Хан находит в себе силы отступить.
— В натуре, я уж боюсь, — деланно смеётся он. — Не рассмотрел нормального пацана, а тут вон дела какие…
В глазах его бушует такое пламя, что я уже очень сильно жалею, что затеял всю эту игру. Надо было валить из города, и похеру все эти проблемы… Навстречу другим…
— Играйте, братья, играйте, больше не отвлекаю. Змей, где там эта жучка?
— А? — тупит Змей.
— Бля… Где Ласточка, которая мне пол ляма должна? Давай её ко мне в кабинет.
— Так её Фартовый выкупил, — отвечает Змей.
— Кто?
— Ну… этот вот, Рома. Отыгрался за неё. Долг её отдал вместе со штрафом.
— Ты дебил, бля! Ты мне чё втирал? Какой, нахер, Рома? Давай сюда её, сказал!
Алёна сжимается в комок. Вот дура, честно говоря. Почему она ещё здесь торчит? Надо было уже давно лететь отсюда на всех парах! Глазками хлопает влюблёнными, бляха. Вот и дохлопалась теперь.
— Хорош беспределить, это девушка нашего брата, — снова вступает Топор, даже не поворачивая головы в сторону Хана. — Он рассчитался? Штрафы погасил? С фуфлыжником твоим криворожим сыграл на душу? Какие вопросы ещё?
— Всё так, — кивает Змей.
— Вот сука, Змей, — после паузы говорит Хан. — Прав ты опять, Топор. Попутал я малость. Нет вопросов. Никаких. Играйте, братья, будьте, как дома. Змей, давай всем «Луи тринадцатого» от меня, пацаны, чисто от души.
Просто он такой. Смиренный. Пристыженный. Ну-ну… Меня-то эти слова обмануть не могут. Он сейчас — оголённый нерв, но, главное, он просто так это не проглотит. Отомстит. И откладывать месть не будет. Была вероятность, что он набросится на меня прямо сейчас. Это бы спутало все карты, конечно.
Но он сдержался. А значит, схватит меня по пути домой. Уверен на девяносто девять процентов. Я таких знаю. Приходилось встречаться. Главное, чтобы Марина не опоздала. Он не грохнет меня на месте, захочет хорошенько отомстить. Уже хочет. Только этого и жаждет.
Я шевелю правой ногой в ботинке, проверяя маячок, который не позволит мне потеряться из виду Марины и её команды. Надеюсь, что так.
Играем дальше. Бабок становится всё больше, напряжение за столом растёт. И времени уже много, так что пора, пожалуй, это дело сворачивать, вступать в финальную стадию.
И тут… дилер раздаёт так, что у каждого из игроков оказывается охрененная комбинация. Просто охрененная! В обычных условиях — это девяносто девять процентов победы. Поэтому биться они сейчас будут, как львы.
Игроки делают каменные лица и пытаются притушить дикий блеск в глазах. Спутник просто жмурится, чтобы никто не смог считать выигрышную комбинацию.
— Ставлю всё! — заявляет Альпинист.
У него побольше вроде, чем у Спутника и у Золотого, но Спутник тоже хочет забрать со стола всё.
— Не считая! — сипло и зловеще провозглашает он.
По толпе проходит гул.
— Не считая! — заявляет и Коля.
Все взгляды обращаются на меня. Я внимательно смотрю в свои карты, потом на флоп, на огромную кучу бабла и снова в свои карты. Качаю головой, снова изучаю флоп и гору денег. Встречаюсь взглядом с Топором. На нём лица нет, желваки ходят, а глаза горят, как прожектора.
Золотому с Альпинистом, по большому счёту, пофиг. Для них эти бабки ничего не решают, а вот у Топора другая ситуация. Рэкет и контроль рынков и парковок вещь прибыльная но не настолько, как золотые прииски. Поэтому куча денег, лежащая на кону, конечно хорошо, но и та кучка, что уже выиграна мной, тоже очень неплоха. Лучше, как известно, синица в руках…
Топор едва заметно качает головой, но я не принимаю сигнала.
— Ладно, — пожимаю я плечами. — Не считая. Я, как все.
Над залом пролетает стон. Топор стонет, буквально орёт вместе со всеми.
— Вскрываемся, — предлагает дилер и мы начинаем вскрываться.
Комбинации идут по нарастающей. Самая слабая у Альпиниста, потом идёт Спутник, он же Гагарин, а за ним Золотой. Каждый из игроков вскрывает карты с победным видом, как человек, успех которого уже подтверждён. Но нет, не всё так просто, друзья.