Фартовый. Лихие 90-е
Шрифт:
— Это крупье, — приходит ему на помощь Серов, бледный и взволнованный, словно это он здесь с Ханом играл в прятки и другие игры.
Проходит часа три, прежде чем заканчиваются следственные действия. Хана с пробитой головой увозят в лазарет.
— Надеюсь, в этот раз он не сможет выскочить из крепких рук милиции, — качаю я головой.
— Не успеет, — усмехается Топор. — Теперь он мой кровник. Я уже отправил парней прозондировать, как быстро его смогут мочкануть.
— В тюряге ж вряд ли, — пожимаю я плечами.
—
— Георгий Никифорович, так я же не мог, — оправдывается он. — Меня же буквально за руки РУОП держал, каждый шаг, каждый жест отслеживал. Сказали, чтобы я не смел вам сообщать, это типа часть плана у них была.
— Кто же там такие планы составляет? Получается, они через Хана хотели прокурора подловить, да?
— Получается, так…
— А это значит, что Коломеец теперь будет, как без рук. Он же был повязан с прокурорскими. Вот то-то…
Топор берёт мобильник и набирает номер.
— Антоха, это Георгий Никифорович. Да. Смотри… Да погоди ты. Готовь парней своих и завтра лети к Коломейцу. Вышибайте их с территории. Тихо, помолчи. Делай, что говорю. Никто им не поможет. Вышибай быстро и эффективно. Одним ударом.
Он отключается и обводит комнату глазами.
— Ладно, надо ехать. Хана тоже нет теперь. Нужно забирать его хозяйство, пока все клювами щёлкают. Рома, ты молодец, кстати. Лихо ему приложил. Череп с тобой пока будет. На всякий случай.
— Вот, кстати, — обращается к Барину Серов. — Олег Владимирович, это ведь тот самый Миронов, про которого я говорил.
— Да? — хмуро смотрит на меня Барин. — Молодец, Миронов. Премию получишь.
— Премию не надо, — усмехаюсь я. — Я ведь увольняюсь. Виталий Андреевич в курсе. Вы мне вместо премии перстень отдайте.
— Какой ещё перстень?
Серов поджимает губы.
— Талисман свой чудесный.
— Перстень Достоевского, — объясняет Серов.
— Нет, это никак нельзя. Я лично его в карты выиграл. Это талисман.
— Что за перстень, дорогой? — интересуется Топор.
— Чистая безделица, — пожимаю я плечами. — Он раньше моим был, вот я его и хочу вернуть.
— Исключено, — качает головой Барин.
— Ну-ка, покажи, — кивает Топор.
Серов вопросительно смотрит на Барина и тот кивает, даёт разрешение.
— Да, много за него не выручишь, — качает головой Топор, рассматривая кольцо. Да и вообще не похоже, что он старинный. Не жмись, Барин, отдай Ромке. Он же казино поднял за пару дней, пока твои тут только спускали.
— Не могу, Георгий Никифорович, — качает он головой. — Правда, не могу.
— А ты, я смотрю, вообще ничего не можешь, да? — начинает злиться Топор. — Перстень
— Перстень не проблема, — хмуро говорит Барин. — Забирай.
— Да, перстень не проблема, — соглашается Топор, — а вот Барин проблема. Хотел, чтоб мусора Хана приняли, а он нас перестрелял перед этим?
— Георгий Никифорович, разумеется ничего подобного я не хотел.
— А почему не предупредил?
— Мне не разрешили.
— Не разрешили? Да ты чё? Сегодня предупредить не разрешили, а завтра бабки платить не разрешат? Или как? Как тебе можно запретить предупредить?
— Я про засаду-то не знал!!!
— А я думаю, знал… — пронизывает его взглядом Топор.
— Да что ты говоришь! У нас с Громом никогда такого дерьма не было. Я человек слова, ты сам знаешь.
— Не уверен, — мрачно качает головой Топор. — Не уверен. Но ничего, время покажет, что ты за человек.
— Сынок, как же так? Как такое возможно? — мать постоянно повторяет эти вопросы. — Это ж такие деньжищи! Как? Откуда?
Ответ она не ждёт и не требует. Обнимает меня, целует, лохматит волосы и смеётся. Мы сидим на кухне, мальчишки бегают по квартире, мать периодически покрикивает на них, но делает это беззлобно, понимает, что после тесной коммуналки им хочется полностью оценить простор нового жилища.
— Мам…
Она тут же откладывает колбасу, которую нарезала, и поворачивается ко мне.
— Добытчик мой! — чмокает в макушку. — А это точно наша теперь квартира?
И этот вопрос уже прозвучал за сегодня не единожды.
— Наша. Точно, наша.
Она облегчённо вздыхает, но уверен, что к этой теме мы ещё вернёмся.
— Ириш, колбаску вот тоже неси! — мать подаёт Иринке тарелку с нарезками, и та скрывается в зале накрывать стол к новоселью. — Такая девушка замечательная, — вздыхает ей вслед. — Присмотрелся бы, сынок. И милая, и хозяйственная, а какие булочки печёт…
Да, булочки — это весомый аргумент, чтобы начать отношения с девушкой.
— Я вот что сказать хотел. Ты упыря этого не пускай сюда, хорошо?
— Какого? — удивлённо поворачивается и тут же спохватывается. — Что ты! Ноги его здесь не будет!
— Адрес ему, главное, не говори. И вот ещё что, — достаю из кармана свёрток, который приготовил заранее. — Здесь деньги. Спрячь получше. В банк не неси, дома спрячь. Так, чтобы никто даже подумать не мог.
— Да, сынок, конечно, — она берёт сверток, разворачивает его, охает и опускается на стул. — Тут же…