Фарьябский дневник. Дни и ночи Афгана
Шрифт:
«После непродолжительного отдыха поступил приказ двигаться в Кабул, через труднодоступный перевал Саланг, – рассказывал Поветкин. – В те времена дорога в столицу была всего-навсего широкой караванной тропой с множеством небольших сторожевых башен, которые приходилось каждый раз брать штурмом. Когда силы войск начали истекать, поступила новая команда – бросать все, с таким трудом захваченные крепости, и возвращаться назад. В Мазар-и-Шерифе нас приветствовал какой-то большой афганский военачальник в форме с золотыми позументами, которого все называли Ваше величество (во всяком случае, об этом говорил нам переводчик-таджик). Поблагодарив войска за помощь, он приказал выдать каждому из нас афганские деньги (серебряные рубленые слитки). Ночью нас вновь подняли по тревоге, и, стараясь производить как можно меньше шума, мы вышли из города и спешно направились к границе.
Всех участников боевых действий выстроили на берегу Амударьи, невдалеке от Термеза, и зачитали приказ, в котором от имени Советского правительства нам была объявлена благодарность. В заключение большой командир с малиновыми петлицами предупредил всех, что даже под страхом смерти никто из нас не имеет права разглашать военную тайну о нашем походе в Афганистан.
Вскоре нам возвратили прежнее обмундирование, а заодно отобрали серебро, выдав взамен по червонцу…»
Потом, уже много позже, бывший красноармеец Поветкин узнал, что многие из его сослуживцев, те, кто вместе с ним воевал в Афганистане, были репрессированы, большая часть из них расстреляна или не вернулась из ГУЛАГа.
До сегодняшнего дня В. Т. Поветкин не знал, почему им пришлось тайно не только входить, но и выходить из Афганистана. О том, что предшествовало походу, я уже говорил выше. А причина бегства «союзнического войска» стара как мир – поход экс-эмира был подготовлен из рук вон плохо и, встретившись в начале мая с многочисленными силами Бачи, приверженцы Амануллы потерпели тяжкое поражение. Эмир сбежал, покинув Афганистан уже насовсем.
Несколько по-другому описывает эту первую советско-афганскую авантюру один из главных исполнителей сталинских замыслов на Востоке, бывший начальник Восточного сектора советской разведки и ее резидент в Персии и Турции – Георгий Агабеков:
«По приказу Сталина 800 отобранных красноармейцев-коммунистов, переодетых в афганскую форму, были сконцентрированы на берегу Амударьи под городом Термез и готовились к переправе через реку на афганский берег. Баржи, каюки, моторные лодки со всей реки были пригнаны сюда для переправы войск. Ранним утром эскадрилья из шести аэропланов, груженных бомбами, с установленными на них пулеметами поднялась с Термезского аэропорта. Набрав высоту, аэропланы направились к противоположному берегу реки, где находился афганский погранпост Патта-Гиссар, охраняемый полусотней солдат. Услышав шум моторов, афганские солдаты высыпали из своих укрытий поглазеть на аэропланы, полагая, что они направляются в Кабул. Но они ошиблись. Сделав два круга, аэропланы снизились над заставой, и внезапно пулеметный огонь обрушился на афганских солдат. Несколько бомб, сброшенных на глинобитное здание поста, убили одних и похоронили под развалинами остальных. Все это заняло несколько минут.
В то же время красноармейский отряд, спокойно погрузившись на лодки и баржи, переправился на афганский берег. Гарнизон другой заставы, Сия-Герта, в сто сабель был полностью уничтожен пулеметным огнем. На следующее утро Красная Армия взяла штурмом и город Мазар-и-Шериф, причем пехота, позабыв, что ей нужно играть роль афганцев, пошла в атаку с традиционным русским „Ура!!!“, а после захвата города на его улицах сплошь и рядом слышался отборный русский мат. Повсюду валялись изуродованные трупы защитников города, около трех тысяч. На следующий день переодетые под афганцев красноармейцы двинулись дальше, пристреливая попадавшихся на пути жителей, чтобы они никому не сообщили о советском вторжении. Сталин надеялся создать просоветское правительство Афганистана из местных экстремистов, а когда это не удалось, отдал приказ красноармейцам возвратиться. Проходя на обратном пути через Мазар-и-Шериф, они прихватили с собой весь каракуль, хранившийся на складах города, – в качестве компенсации за расходы, понесенные Советами на организацию этой экспедиции…».
Трагична судьба самого Георгия Агабекова. Вот что вспоминал бывший секретарь И. Сталина Б. Бажанов:
«В 1930 г., вскоре после неудавшегося похода в Афганистан, он переводится резидентом ГПУ в Турцию, на место Блюмкина. В это время он сильно подозревает, что если его вызовут в Москву, то это для того, чтобы расстрелять. К тому же он переживает роман своей жизни: он влюбился в молоденькую, чистенькую англичаночку, которой признается, что он чекист и советский шпион. Англичаночка приходит в ужас и из Турции возвращается в Англию. Агабеков покидает свой чекистский пост и по подложным документам следует за нею. Родители ее сообщают обо всем этом властям, и Агабекову приходится уехать во Францию. Здесь становится очевидным, что он с Советами порвал.
По требованию Советов его из Франции высылают (основание есть – он приехал по подложным документам), и ему в конце концов дает убежище Бельгия. Он пишет книгу „ЧК за работой“, которая выходит на русском и французском языках.
За Агабековым ведется правильная охота. В 1937 г. во время испанской гражданской войны… его убивают, и труп его, затянутый на испанскую территорию в горы, находят только через несколько месяцев…».
Рассказывая об этой, мало кому известной афганской экспедиции, я хочу подчеркнуть преемственность экспансионистской политики правительственной верхушки во все времена тоталитаризма.
Сделав поправку на современное оружие и технику, мы получим всем теперь известную картину вторжения 85-тысячной армии в Афганистан накануне Нового, 1979 г.
Мой «Афган» начался ранним осенним утром 1981 г.
Глава I
Исторически сложилось так, что Дальний Восток вот уже многие века был и остается в России краем малообжитым и неспокойным. Это и понятно, ведь с давних пор богатейшие земли этого региона привлекали к себе внимание неуживчивых соседей. Ачинский городок, Кумарский и Албазинский остроги – все эти героические места овеяны славой русских первопроходцев, беззаветным мужеством и отвагой наших предков, ставших грудью на защиту новых российских границ. Усилием и мужеством десятков и сотен первопроходцев территория Российской империи расширилась до самого Тихого океана. Именно здесь оставили неизгладимый след многие великие путешественники, чьи имена навечно остались на географических картах. Кстати, большинство их имен носят приграничные села: Толбузино, Бекетово, Сгибнево, Бейтоново, Кузнецово Касаткино, Пашково и многие другие. Это и понятно, ведь освоение новых земель велось вниз по Амуру. Там, где когда-то стояли казачьи станицы, сегодня стоят пограничные заставы.
Величавый Амур, который поселенцы издревле называли «Амур-батюшка», а китайцы – «Рекой Черного дракона», стал для переселенцев, большинство из которых составляли казаки, поистине рекой мужества и военной доблести. Не раз приходилось им браться за оружие, чтобы защитить свои села и станицы от врага, и всегда в этой справедливой борьбе побеждали храбрость и мужество русского солдата, бдительно охраняющего родные рубежи.
Начиная с походов казаков-землепроходцев, утвердившихся на рубежах Дальней России еще в середине XVII века, и до дней нынешних служба ратная, служба пограничная определяла собой лицо этого богатейшего, цветущего края.
Вся более чем 90-летняя история Краснознаменного Дальневосточного пограничного округа насыщена событиями яркими и впечатляющими, и прежде всего потому, что их свершали люди, беззаветно преданные Родине, истинные богатыри земли Русской. Дальневосточная граница навсегда осталась в легендах и песнях, которые и сегодня на слуху у народа…
Обо всем этом я знал из истории, прочитанных ранее книг и потому, прибыв на пограничную заставу «Благословенная», искренне верил, что, выбрав Дальневосточный пограничный округ, сделал правильный выбор и благозвучное название заставы – непременное подтверждение этому.
Служба на заставе шла своим чередом. Дежурства, ночные проверки пограничных нарядов, занятия с личным составом, выступления перед жителями приграничья с информацией о международном положении, решение хозяйственных вопросов – вот неполный перечень основных забот замполита. И потому зачастую не хватало дня, чтобы переделать все намеченные дела. Приходилось наверстывать за счет семьи. Жена Наталья и дочь Леночка видели меня дома так редко, что каждое мое появление там было бурным и радостным событием.
Этакая пограничная идиллия продолжалась до тех пор, пока не разразилась в Афганистане Апрельская революция. Кто бы мог подумать, что эти события, происходящие за тысячи километров от дальневосточной границы, когда-нибудь коснутся и меня…
На дворе стоял сентябрь, сухой и теплый. Я отдыхал дома после ночного дежурства, когда тревожно и настойчиво зазвонил телефон:
– Товарищ старший лейтенант, вас требует к телефону начальник пограничного отряда, – дрожащим голосом доложил дежурный связист.