Фарьябский дневник. Дни и ночи Афгана
Шрифт:
Неудивительно, что эту неудачную экспедицию обычно величают «авантюрой» императора Павла. Даже расположенные к нему историки полагали индийский поход предприятием, «очевидно нелепым и безвредным для британского могущества». Впрочем, и первоначальный проект завоевания Индии, предложенный Наполеоном, также расценивался многими специалистами как абсолютно нереальный.
Советский историк С. Б. Окунь высказывал, однако, и противоположную точку зрения: «Нельзя не признать, что по выбору операционного направления план этот был разработан как нельзя лучше. Этот путь являлся кратчайшим и наиболее удобным. Именно по этому пути в древности прошли фаланги Александра Македонского… Учитывая небольшое количество английских войск в Индии и помощь индусов, на которую рассчитывали, следует также признать, что и численность экспедиционного корпуса была вполне достаточной».
А известный французский писатель Л. Жаколио, в свое время изъездивший всю Индию, рассказывал, что даже через полвека после событий 1801 г. здесь можно было увидеть бережно хранимые портреты Павла и Наполеона, от которых, по мнению индийцев, зависело освобождение их родины от британского ига: «Несомненно, что атака франко-русской армии изгнала бы англичан из Азии».
Да и сами британцы всегда воспринимали эту угрозу более чем серьезно, так что каждое известие о русских успехах на Востоке принималось в Лондоне крайне болезненно. И так ли уж беспочвенны были ходившие после убийства Павла слухи, что устранение императора было в интересах англичан, не жалевших на это золота, и что корни заговора следует искать по ту сторону Ла-Манша…
Индийский поход 1801 г. так и остался единственным – после его провала сама эта идея окончательно перешла в разряд пустых мечтаний.
И все-таки, несмотря на неудачно начавшийся поход Павла, Наполеон, который никак не хотел отказаться от идеи индийского похода, прислал в 1808 г. в Петербург своего эмиссара Коленкура для дальнейшей пропаганды своего проекта уже при дворе Александра I. Однако русское правительство, охотно соглашавшееся с этим предложением теоретически, пошло на попятную, лишь только дело потребовало практических шагов. Император не хотел ухудшать отношения с Англией, которая всегда была основным потребителем русского хлеба.
С приходом к власти Николая I отношения с Британией начали резко ухудшаться. С этого времени судьбы двух соседних государств – России и Афганистана переплетаются самым теснейшим образом. Являясь своеобразным буфером между двумя империями, Афганистан просто не мог сохранять нейтралитет, и судьба целого народа зависела порой от симпатий или антипатий афганских правителей к России и Англии.
Проводя изощренную политику в отношении стран Ближнего Востока, Николаю удалось натравить персов на афганцев, за спиной которых стояли англичане, и в результате начавшейся в 1837 г. войны город Герат был подвергнут осаде. Персидский шах лично присутствовал среди осаждающих, а вокруг него плели бесконечные интриги английские и русские послы.
Эмир Дост-Мухаммед, который до столкновения с персами придерживался англофильских взглядов, видя, что британский посол Бернс постоянно увиливает от прямого ответа на вопрос о военной помощи в войне с Персией, решил принять русского посланника Виткевича, который уже продолжительное время жил в Кабуле в ожидании аудиенции.
Выслушав просьбу эмира, Виткевич начал налево и направо раздавать обещания о финансовой и военной помощи. Это привело к тому, что Россия приобрела широкую популярность в Афганистане. Но в самую критическую минуту, когда эмиру потребовалась незамедлительная помощь России, царское правительство позорно предало доверившийся ему Афганистан, отдав его на съедение англичанам.
Маленькая страна была ввергнута в кровопролитную войну, Дост-Мухаммед бежал в Кундуз. Английский экспедиционный корпус победоносно вступил в Кабул.
Захватив важнейшие перевалы и крупнейшие города, англичане думали, что теперь они закрепились в Афганистане навечно, но не тут-то было, они не учли главного – характера горцев, их свободолюбия, которое в свое время испытали на себе грозные воины Александра Македонского. Уже на второй год оккупации они на себе почувствовали всю абсурдность своей затеи.
Вот что писал молодой британский офицер из Кандагара в августе 1840 г.: «Скоро будет три года, как индийская армия отправилась из Фироспура для завоевания этой несчастной страны. Шах Шуржа [ставленник англичан вместо сбежавшего Дост-Мухаммеда] должен был вступить на престол отцов своих, и войско должно было возвратиться потом в Индию. Дело кончено вот уже два года, а мы все еще здесь, правительство не может не нести огромных издержек, с которыми сопряжено занятие Афганистана. Но можем ли мы возвратиться? Кругом во всей стране с каждым днем увеличивается беспокойство. Хайберы, гильджи и дурани взялись за оружие, на посты наши делают нападения, солдат наших убивают перед нашими глазами. Можем ли мы оставить Афганистан в таком положении и, с другой стороны, переменится ли оно и успокоится ли страна? Никогда, по крайней мере мы до этого не доживем. Не могу сказать вам, как ненавидит нас народ, всякий, кто убьет европейца, считается святым. Еще недавно было несколько таких убийств. Мы не можем, не должны здесь оставаться. Мы должны возвратиться, хотя бы с уроном нашей чести…
[Предчувствия автора сбылись меньше чем через полгода: ] Только один знатный британец, тяжело раненный, достиг крепости, на стенах которой трубачи играли беспрестанно мелодии шотландских национальных песен – сигнала для блуждающих по снегам соотечественников. Но тщетны были эти мелодии, на зов их не шли британцы…».
Так бесславно погибло на чужбине 17-тысячное английское войско.
Бесславно закончилась жизнь и первого официального посланника России в Афганистане – Виткевича. «Как известно, Виткевич покончил с собою, прибыв в Петроград и найдя в нем холодный прием, – писал известный русский востоковед А. Е. Снесарев. – Англичане злорадно передают, что граф Нессельроде будто бы не принял представившегося Виткевича и приказал ему передать, что „поручика Виткевича не знает, слышал лишь о каком-то авантюристе Виткевиче, который в последнее время был занят разными интригами в Кабуле и Кандагаре, не имея на них никаких полномочий“».
Следующая русская миссия посетила Кабул лишь через 41 год. Этому предшествовал целый ряд важных политических событий – в связи с Севастопольской кампанией, в которой Англия принимала участие на стороне Турции. Тогда среди господствующего класса России вновь оживилась агитация в пользу индийского похода. Ряд русских генералов представили государю на утверждение несколько проектов похода, наиболее перспективным из которых был план генерала М. Д. Скобелева. По повелению Александра II он разработал основные концепции кампании, которые в дальнейшем стали краеугольным камнем планирования боевых действий на восточном театре военных действий.
В 1878 г. по разработкам и рекомендациям генерала Скобелева была предпринята действительная попытка, которая должна была служить подготовительной операцией для военных действий против Афганистана и Индии. «Но именно тогда уже обнаружились трудности, которые предстояло преодолеть при этом предприятии, не исключая и того, что собранных тогда двадцати тысяч человек было недостаточно для осуществления этого похода», – говорится в «Сведениях, касающихся стран, сопредельных с Туркестанским военным округом», подготовленных Генерального штаба полковником Грулевым в 1900 г.