Фата-Моргана 2 (Фантастические рассказы и повести)
Шрифт:
Его приказной тон раздражал ее. Он как будто не видел, что она не хуже его разбирается в ситуации. Благородная Глория Сесилия вздохнула. Если им придется остаться на этой планете, не обойтись без принципиальных изменений личности, без психической подгонки и не только с ее стороны.
— Вот здесь! — услышала она рядом голос Мелтби. — Взгляни, как разделяется этот овраг. Я был здесь вчера и знаю, что обе ветви вновь соединяются в двухстах ярдах отсюда. Он убежал налево, значит, я пойду направо. Ты останешься здесь, а когда он вернется, чтобы посмотреть, что случилось, погонишь его на меня.
Мелтби, как тень, удалился по тропинке, вьющейся под густым шатром зарослей. Воцарилась тишина. Она ждала. Через
«Поймал, — подумала она, и это произвело на нее большое впечатление. — Эти гибридники с двойным разумом отчаянны и способны на многое. Жаль будет, если предрассудки помешают принять их в лоно галактической цивилизации Империи Земли».
Через пару минут она увидела его, разговаривающего с туземцем через блочную систему. Мелтби поднял голову, заметил ее и покачал головой с беспокойством.
— Он говорит, что всегда было так тепло, а живет он тысячу триста лун. Луна — это сорок солнц, то есть сорок дней. Он уговаривает нас немного пройти дальше, вглубь долины, но это шито белыми нитками. Нам нужно сделать осторожный дружеский жест и… — Слова вдруг замерли у него на губах.
Прежде чем она успела сориентироваться, его воля заставила ее рвануться в сторону. Она упала на землю, и сильно ударилась. Уже лежа, оглушенная, она краем глаза успела заметить копье, прошившее воздух там, где она только что стояла: Повернувшись на спину — уже владея своей волей — она выхватила пистолет, целясь туда, откуда прилетело копье. По голому склону галопом мчался второй кентавр. Палец ее лег на спуск, как вдруг…
— Нет! — это был голос Мелтби. — Они выслали разведчика, проверить, что происходит, — сказал он почти шепотом. — Он выполнил задание, и все кончилось.
Она опустила пистолет, недовольно констатировав, что рука ее дрожит. Точнее, она вся тряслась. Она открыла рот, чтобы сказать: «Спасибо за то, что спас мне жизнь», но тут же закрыла его, не издав ни звука. Голос тоже был бы дрожащим, а он действительно спас ей жизнь. Ее мысль повисла на краю бездны, шокированная сама собой. Трудно представить, но раньше никто в одиночку ей не был страшен. Она помнила случай, когда ее корабль влетел во внешнее кольцо звезды, или, к примеру, недавний катаклизм шторма. Обе эти опасности были безлики, их можно было победить с помощью техники и обученного экипажа. На этот раз было иначе. По дороге к кораблю она попыталась понять сущность этой разницы и, кажется, поняла.
— Спектр не отличается ничем особенным, — доложил Мелтби свои наблюдения, — полное отсутствие
— Нет! — астрофизик, казалось, что-то взвешивал. — И дальнейших инструкций у меня тоже нет. Нужно изучить этот материал. Не могли бы вы попросить к астровизору леди Лаурр? С вашего позволения, я поговорю с ней наедине…
— Пожалуйста.
Мелтби сидел снаружи, разглядывая восходящий месяц. Темнота — он заметил это еще прошлой ночью — создавала неуловимый, вездесущий фиолетовый полусвет. Ну, это-то ясно! При таком угловом размере солнца и таком его цвете температура на поверхности планеты составляла бы минус сто восемьдесят градусов, а не плюс восемьдесят. И, значит, одно из пятисот тысяч голубых солнц… Интересно, но…
Мелтби усмехнулся. «Нет дальнейших инструкций» капитана Плейстона несло в себе все признаки окончательного приговора, который… Он невольно вздрогнул и попытался представить себя через год, как и сейчас, вглядывающегося в неменяющийся месяц. Десять лет, двадцать… Тут он почувствовал ее присутствие. Уже некоторое время она стояла в дверях, глядя на него. Он поднял взгляд. Сноп белого света изнутри корабля придавал ее лицу какое-то странное выражение.
— Мы больше не услышим позывных корабля, — сказала она и, повернувшись, исчезла в кабине. Мелтби равнодушно кивнул головой. Прекращение связи было сурово и даже жестоко, но полностью отвечало уставу, где была предусмотрена подобная ситуация. Робинзоны должны раз и навсегда уяснить, что отрезаны бесповоротно. Что теперь и всегда могут надеяться только на себя. Что ж, пусть будет так. Факт остается фактом, и нужно принять его. В одной из книг, прочитанных на корабле, была глава о потерпевших катастрофу. В ней сообщалось, что истории известно девятьсот миллионов людей, которых судьба забросила на незнакомые планеты. Большинство этих планет в конце концов были найдены, и по крайней мере на десяти тысячах образовались большие сообщества. По закону каждый должен был способствовать росту популяции: и мужчины, и женщины, независимо от предыдущего положения. Робинзоны должны забыть о своих чувствах и собственном «я», а думать о себе, как об инструменте экспансии расы. Существовали даже наказания, конечно, невыполнимые, если помощь не пришла, но со всей суровостью применяемые к спасенным. Не исключено, что когда-нибудь суд решит, что человек и… ну что ж, робот это особый случай.
Он просидел так с полчаса, наконец поднялся, чувствуя голод. Он совершенно забыл об ужине и внезапно разозлился сам на себя. Черт побери, это не лучший момент для оказания на нее давления. Рано или поздно она сама убедится, что приготовление пищи ее обязанность. Но только не в эту ночь. Он поспешил к кораблю, в миниатюрную кухоньку, составляющую часть оборудования каждого сегмента. В коридоре он остановился: из-под кухонных дверей сочился свет, а внутри кто-то насвистывал без определенной мелодии, но весело. В воздухе пахло жареным мясом с овощами. Они почти столкнулись на пороге.
— А я хотела тебя, позвать, — сказала она.
Ужин прошел в молчании. Сунув посуду в автомат, они сели на большой диван. Мелтби наконец заметил, что женщина как-то особенно смотрит на него.
— Есть ли шанс, — спросила вдруг она, — что у гибридника и женщины человеческой расы будут дети?
— Если говорить откровенно, — признался Мелтби, — я не очень верю в это. — Он принялся описывать процесс холодного давления, сопутствующий формированию протоплазмы, необходимой для возникновения гибридника, а когда закончил, она по-прежнему смотрела на него. Наконец заговорила: