Фата-Моргана 2
Шрифт:
В центре Нью-Йорка стояло несколько стоэтажных зданий. Лестниц в них не было, а для аварийного выхода, на случай, если откажут лифты, сделали спиральные спуски для автомобилистов. Впрочем, такого никогда не случалось, и мало кто из жителей вообще знал об их существовании. По ночам ими пользовались уборщицы, поднимавшиеся на верхние'этажи. Чем выше этаж, тем чище был воздух и тем самым дороже плата. Б самом низу и на улицах на каждом шагу стояли озонаторы, очищавшие воздух и делавшие возможным передвижение без противогазов. Зато на высших этажах дул живительный ветерок с Атлантики, не было мух и москитов, в нишах гнездились голуби, а на самой высокой крыше год за годом вила гнездо пара американских
В самом новом здании Нью-Йорка, на высшем его этаже, открылась новая контора, на дверях которой висела обычная позолоченная табличка: "Электрическая Компания Нью-Йорка". Декораторы оставили без изменений небольшие, отгороженные друг от друга рабочие места, улучшив только самый большой кабинет, что в результате дало обычное, стандартное конторское помещение. За беззвучную машинку посадили стенографистку, которая в случае надобности отвечала на телефонные звонки.
Однажды июльским вечером в это просторное помещение пригласили двенадцать промышленных магнатов. Каждый из них прибыл, уверенный, что будет единственным гостем, поэтому встреча началась в атмосфере удивления и подозрений. Трое из присут ствующих давно и втайне друг от друга пытались выбить Хейслера из седла и сбросить его с финансового трона. Сам Хейслер тоже был там, внешне спокойный, но в душе кипевший гневом на конкурентов. Стенографистка разместила их всех вокруг большого стола. Гости остались в своих миниавтомобилях, поскольку стульями уже не пользовались. С Хейслером поздоровались все, но никто не заговорил с ним.
Внутреннее убранство, мебель, стенографистка – все являлосьобычным для промышленной конторы, и лишь один предмет вызвал всеобщее удивление. У самого конца стола стояло кресло. Никто из собравшихся вокруг стола мужчин никогда не сидел в кресле, а если даже видели их, то лишь в Музее Метрополитен. Миниавтомобили заменили стулья подобно тому, как машины заменили людям ноги.
Колокола на башне пробили два, и все собравшиеся взглянули на часы. Один из мужчин нахмурился – его часы отставали. Минуту спустя хмурились уже все. Встречу назначили на два, а время этих людей было весьма ценным.
Наконец дверь открылась и появился хозяин – на собственных ногах. Уже само это удивило их, но еще больше поражал рост и сложение мужчины. Все вместе было невероятно, странно и необъяснимо.
Мужчина подошел к столу и сел… в кресло. Сейчас он выглядел не выше остальных, но был моложе, и лицо его загорело, резко контрастируя с мертвенной бледностью остальных. Очень серьезно он заговорил, четко и ясно, почти механически:
– Благодарю за оказанную мне честь и принятие моего приглашения. Прошу простить, что не предупредил никого о приглашении других особ, но тогда кое-кто из вас не явился бы, а чтобы наша встреча имела смысл, требовалось присутствие всех.
Название "Электрическая Компания Нью-Йорка" служит всего лишь ширмой, на самом деле никакой компании нет. Я представляю расу пешеходов. Собственно, я их президент, и меня зовут Авраам Миллер. Четыре поколения назад, как вы, конечно, помните. Конгресс издал "Закон об уничтожении пешеходов". В связи с этим, тех, кто продолжал ходить пешком, преследовали, как диких животных, и убивали без жалости. Мой прадед, Авраам Миллер, погиб в Пенсильвании, а его жену переехали на шоссе в Огайо, когда она шла, чтобы присоединиться к другим пешеходам в горах Озарк. Все произошло без войн и конфликтов: в то время в Соединенных Штатах жило всего десять, тысяч пешеходов. Через несколько лет не осталось никого – по крайней мере, так считали ваши предки. И все же раса пешеходов выжила. Борьба тех первых лет отражена в наших записях
Так проходил год за годом, и теперь наша Республика насчитывает двести человек. Мы никогда не были невеждами и всегда работали ради одной цели: возвращения в мир. Уже сто лет наш девиз звучит: "Мы вернемся".
Я приехал в Нью-Йорк и созвал вас на конференцию. Вы были выбраны из-за своего влияния,, состояния и возможностей, но важное значение имел и другой фактор: все вы потомки сенаторов, голосовавших за "Закон об уничтожении пешеходов". Значение этого факта очевидно – вы можете исправить вред, причиненный группе американских граждан. Позволите ли вы нам вернуться? Мы хотим вернуться как пешеходы и иметь право передвигаться, не опасаясь за свою жизнь. Мы умеем водить машины и самолеты, но не хотим ими пользоваться. Мы хотим ходить и, если захочется, выйти на мостовую, ничего не боясь. У нас нет ненависти к вам, только сочувствие. Мы не собираемся обострять наши отношения, а хотим – лишь сотрудничать с вами.
Мы верим в работу мышц. Наша молодежь, независимо от направления обучения, занимается физическим трудом. Нам знакомы машины, но мы предпочитаем не пользоваться ими, принимая помощь только от домашних животных, лошадей и волов. В нескольких местах мы используем энергию воды для привода мельниц и лесопилок. Ради своего удовольствия мы охотимся, ловим рыбу, играем в теннис, плаваем в горном озере, заботясь о чистоте тела не меньше, чем о чистоте разума. Наши юноши женятся в возрасте двадцати одного года, девушки выходят замуж в восемнадцать. Порой рождаются ненормальные – дегенерированные дети; не буду скрывать, что такие дети исчезают. Мы едим мясо и овощи, рыбу и взращенные нами злаки. Пришло время, и наша разросшаяся колония уже не вмещается в долину, и мы должны вернуться в мир. Нам нужна лишь гарантия безопасности. Сейчас я оставлю вас одних на пятнадцать минут, а потом вернусь за ответом. Если возникнут какие-то вопросы или сомнения, я охотно отвечу на них.
И он вышел из комнаты. Один из мужчин подъехал к телефону и увидел, что провод перерезан, другой толкнул дверь – она была заперта. Стенографистка куда-то исчезла. Последовал быстрый обмен мнениями, характеризуемый раздражением и отсутствием логики. Только один из мужчин хранил молчание. Хейслер сидел так неподвижно, что сигара, зажатая между пальцами, погасла.
Когда Миллер вернулся, его засыпали десятками вопросов.
В конце концов кто-то выругался, и воцарилась тишина.
– Ну так что? – спросил Миллер.
– Дайте нам немного времени… неделю, чтобы мы могли подумать… посоветоваться…
– Нет,– отрезал Хейслер.– Дадим ответ сразу.
– Конечно, вам нужен быстрый ответ,– заметил один из заядлых его противников.– Из-за того, о чем молчат газеты.
– Ты мне за это заплатишь! – рявкнул Хейслер.– Только мерзавец мог сказать такое!
– Черт побери, Хейслер, не думай, что я тебя боюсь!
Миллер ударил кулаком по столу.
– Каков ваш ответ?
Один из мужчин поднял руку, требуя слова.
– Мы все знаем историю пешеходов: два общества, представители которых здесь находятся, не могут жить вместе. Нас двести миллионов, их всего двести. Мое мнение таково: пусть остаются в своей долине. Если этот человек их предводитель, легко представить, каковы остальные: невежды и анархисты. Неизвестно, чего еще они потребуют, если их послушать. Думаю, нужно приказать арестовать этого человека, он представляет угрозу обществу.
Это сломало лед сдержанности. Все заговорили наперебой, а когда кончили, стало ясно, что кроме Хейслера все настроены враждебно и безжалостно.