Фата-Моргана 3 (Фантастические рассказы и повести)
Шрифт:
Но в конце концов он был всего лишь роботом.
В его внешности не было ничего выдающегося. Он не был слишком большим, и особенно привлекательным его назвать было нельзя. Это был такой же человек, как и множество других. Возможно, в нем скрывались необычайные способности, которыми был снабжен его мыслительный аппарат? Эти способности были так всеохватывающи, что выводили на новый вопрос; какое же задание должен был выполнить этот робот? Здесь были только муки выбора, и выбора неограниченного. В концерне, где его разработали и создали, однажды поняли, что управление хозяйством теперь стало проблематичным, а этот робот без труда мог в одиночку руководить
Но генеральный директор концерна считал себя незаменимым, и каждый заведующий отделом думал о себе то же самое, поэтому было решено использовать робота как простого служащего, который обладал такими же способностями, как и обычные люди.
Решили даже позволить ему подниматься по служебной лестнице ступенька за ступенькой. Сначала его отправили в отдел отгрузки продукции на подземный этаж. За один час робот выполнил план десяти дней, сделал всю текущую дневную работу и, кроме того, работу последующих двух дней. Потом он был переведен на первый наземный этаж, где он своим прилежанием и усердием самым роковым образом повлиял на других складских рабочих.
Из упаковщика он стал клерком. За полчаса он сделал работу всего отдела, причем он отвечал на письма С гениальной смелостью, которая бросалась в глаза. Он также аккуратно разобрал всю почту, поступившую за день.
Совет управления концерна понял, что в будущем он больше не может доверять роботу заданий, над которыми он работал бы вместе с другими служащими. Его нужно изолировать, если Совет не хочет, чтобы во всех отделах поселился коллективный дух комплекса неполноценности.
Его назначили уполномоченным.
Задания его были различными, но строго ограниченными: он должен был ездить из города в город, поддерживать связь между различными дочерними предприятиями, делать различные доклады. В случае необходимости он мог изредка проявлять инициативу.
Уполномоченный занимался этой работой целый год. Он координировал, организовывал, слал доклады, ездил повсюду, не отдыхая ни часу, не снижая ни ритма, ни темпа, как мыслящая машина. И тысячи инициатив, о которых он докладывал руководству концерна, позволили тому в течение месяца троекратно увеличить торговый оборот и превратить концерн в трест, ответвления которого директорат больше не мог проследить, а потом в огромное предприятие, обладающее руководящими кадрами, директоратом, а также главным руководителем, причем главная задача всех их состояла в том, чтобы удержаться на самом верху руководства предприятием; это была иллюзия, которой они могли спокойно отдаться, потому что миллиарды людей здесь работали как один человек.
Но однажды все связи оборвались.
Уполномоченного послали в Италию, он прибыл туда и послал оттуда первое сообщение. И это было все. Больше ни одного доклада, и никто не знал его адреса в Риме.
Прошел месяц.
Директорат попытался разобраться в путанице множества нововведений, которые создал мозг робота, он старался решить возникающие вопросы и проблемы непрерывными расчетами и алхимией слов. Тщетно. Нужно было учитывать не только характерный упадок объемов торговли, но и предстоящую конкуренцию.
Уполномоченного разыскивала полиция всего мира, этим занимались даже частные детективы, но все напрасно. Его следов нигде не удалось обнаружить. Приходилось предположить, что он исчез или просто растворился.
Но это было не так.
Робот был жив. И он по-прежнему находился в Риме. Но он больше не интересовался и не занимался торговлей. Он забыл обо всех своих функциях, своих заданиях, своей ответственности. Он забыл обо всем.
Все дни он проводил в маленьком зале одного из музеев столицы. Он приходил каждое утро и уходил только тогда, когда музей закрывался.
В его жизни теперь была только одна-единственная цель. Он по самые уши влюбился в предмет, выставленный на витрине музея: в восхитительные маленькие маятниковые часики восемнадцатого столетия.
Раймон Квено
НА КРАЮ ЛЕСА
(Перевод с франц. И. Горачина)
На краю леса спутники разделились. Один из них повернул направо, а другой налево, к деревне. Деревья стали реже, по обе стороны дороги потянулись поля, дома приближались. Странник вошел в деревню уже в сумерках. На постоялом дворе зажгли лампы, когда он переступил порог таверны. Пошел дождь; он сел на скамью, поставив рюкзак на пол.
Один из официантов подошел и спросил, что ему подать. Странник подумал о своем спутнике, который теперь, наверное, потерянно бредет под дождем. Он заказал вермут и комнату на ночь. Комнату даст хозяин, ответил официант. Хозяин скоро будет, вы должны подождать его; не беспокойтесь, комната у вас будет.
Хозяин пришел через полчаса. Слуга сидел в отдалении и читал тоненький роман. Странник подумал: где теперь его спутник? Наверное, он промок до нитки. Или укрылся в какой-нибудь хижине, подвале, садовом домике, сарае? Или, может быть, он шел под дождем, оставаясь совершенно сухим? Хозяин сказал:
— Вам нужна комнате, месье?
— Да, на ночь.
— Нет ничего проще, туристы в это время редки. Вы можете занять лучшую комнату.
— Конечно, но… цена?
— Двадцать франков за комнату, и, как я уже сказал, вы можете занять лучшую, за которую я летом беру пятьдесят франков. Возьмите ту, которая вам больше всего понравится. Гость, месье; всегда прав. Да, клянусь, — сказал хозяин, — я всегда уважаю гостей.
— Вы удивили меня, — произнес странник, — потому что это нехарактерно для вашей профессии.
— Месье, месье, не критикуйте нашу профессию. Хотя я хорошо знаю, что являюсь исключением, но, несмотря на это, существует солидарность, месье.
— Я не хотел раздражать вас.
— Вы не раздражили меня, поэтому я еще раз говорю вам, что гость для меня, как бы это лучше выразиться… священен.
— Святое небо! — сказал странник.
И посмотрел на хозяина.
Румяный, гладко выбритый толстяк внушительного роста. Он уперся руками в бедра и уставился на стену; казалось, он полностью заполнил собой все помещение. Потом он сказал: