Фата-Моргана 3 (Фантастические рассказы и повести)
Шрифт:
— Скажем, я не такой, как другие. — И улыбнулся.
— Я хотел бы, — ответил странник, — снять лучшую комнату за двадцать франков, чтобы доставить вам удовольствие.
— Вы еще никогда здесь не были? — спросил хозяин.
— Нет. До вчерашнего дня я даже не знал о существовании СантСерте-сюр-Креш. Я иду из Кугоржа в Гугугнак.
— В это время года?
— У меня в это время года отпуск. В Гугугнаке хорошая кухня, не так ли?
— Говорят, месье. Теперь я оставлю вас. Занимайте комнату номер один. Гортензия, приготовьте первый для господина, —
Странник проследил взглядом, как вышел хозяин. Гортензия тут же отправилась выполнять приказание, и он надолго остался один.
Одна из дверей, ведущих в таверну, медленно приоткрылась, но не видно было, чтоб кто-то вошел. Посетитель перегнулся через стол и тут увидел собаку, только что вошедшую в помещение.
Пес неопределенной породы, похожий на фокстерьера, с коричневой шерстью, обнюхал ножки двух или трех столов и стульев, сделал один — два поворота, потом бочком, осторожно, приблизился к страннику. Тот присвистнул, чтобы привлечь внимание животного, которое уверенно, по-хозяйски запрыгнуло на стул перед странником и уселось на нем.
Оба они смотрели друг на друга.
— Может быть, хочешь кусочек сахара, моя собачка, а? спросил странник.
— Я не ВАША собака, — возразило животное. — Я сама по себе. Я вообще не из этого дома; если его владелец так считает, он глубоко ошибается. Что же касается сахара, то я совсем не прочь получить кусочек. Там, наверху, на комоде, стоит полная сахарница; если вам не жалко и не трудно, вы можете оказать мне такую любезность.
Странник на мгновение неподвижно застыл, но лицо его не выразило ни удивления, ни страха. Немного позже он встал, чтобы взять кусочек сахара и дать его собаке, которая с чавканьем раскусила его. Жадно облизав лапу, собака сказала:
— Я — Дино. Зовут меня Дино.
— Очень приятно, — ответил странник. — А я — Амадей Гюбернатис, младший депутат Французского собрания.
— Совершенно верно, — ответил пес. — Вы итальянского происхождения?
— Как и большинство французов, — произнес депутат.
— Пожалуйста, не сердитесь, месье Амадей. Я ни в коем случае не расист, хотя по отцовской линии происхожу от первоклассного производителя, — он улыбнулся и очень серьезно добавил. — Вы, конечно, здесь скучаете?
— Я? Нет, ничуть, — ответил Амадей. — Я никогда не скучаю.
— Только животные никогда не скучают, — возразил пес, или индивидуумы, которые живут естественной жизнью. Но отсутствие скуки у депутата меня удивляет.
— У меня в голове все время какие-нибудь планы, — сказал Амадей, — какие-нибудь конструкции, проекты, законы, декреты.
— Но перерабатывать тоже не годится, — возразила собака, покачав головой.
— Что значит перерабатывать? Вообще-то я с тринадцати лет работаю от двух до восемнадцати часов в день.
— У меня мурашки идут по коже, когда я это слышу, — ответила собака. — Нельзя ли попросить вас дать мне еще кусочек сахара?
— Охотно, — сказал Амадей.
После того как сахар был съеден, беседа продолжилась.
— Зачем
— Я специалист. Специалист по вопросам власти и капитала. Я не только доктор права и имею диплом Юриста, я также магистр изящных искусств. Я еще никогда здесь не был, и в этом моя сила… моя сила.
— Вы очень честолюбивы, — сказала собака, облизывая лапу.
— Честолюбив… честолюбив… Трудно сказать… Честолюбив.
— Может быть, вы думаете о своем народе? О своих избирателях?
— Совершенно верно. Только ради них я стал специалистом. В конце концов не каждый может так научиться, как я. Только ради них я сосредоточил в своих руках такую власть: при помощи этого оружия я сражаюсь за них.
— Гррмф! — рыкнула собака. — Гррмф!
— Ну, хорошо, пожалуй, я честолюбец, — согласился Амадей. — Но в данный момент я в отпуске.
— Один?
— Пока что. Я только что потерял спутника. Я странствую пешком по стране. Это очень познавательно. А какие потом будут воспоминания!
Пес зевнул и спрыгнул со стула. Он сделал два или три круга, обнюхал две-три вещи, затем толкнул другую дверь и выбежал наружу, не сказав «до свидания».
Почти сразу же после этого через другую дверь вошел официант и спросил Гюбернатиса, не хочет ли он поужинать.
Он хотел.
Вот еще!
Его и обслуживали как случайного посетителя.
Слава Богу, Гюбернатис не был изысканным гурманом.
Девушка накрыла скатертью стол перед ним, поставила столовый прибор и чуть позже вернулась с миской супа. Ужин состоял из супа, омлета, салата и фруктов. Все подавали очень быстро и так же быстро убирали. Кельнерша попыталась флиртовать с гостем, но тот не проявил к ней никакого интереса, по крайней мере не показал его. Вскоре после того, как странник очистил яблоко, в таверну вошел одноглазый старик в бархатных штанах.
— Гортензия, горячий пикон, — потребовал он.
Он глянул на странника своим единственным глазом.
— Ну, как дела, месье Бланди? — спросила кельнерша. Как всегда, ни шатко ни валко, старый увалень?
Странник понял, что вновь пришедший был глух. Кельнерша поставила на стойку пикон, а возле него — горячую воду и остановилась, вперив руки в бедра.
— Совсем не так плохо, Гортензия, — продолжил одноглазый старик. — Конечно, я как всегда мучаюсь ревматизмом. Но ха! Это еще ни о чем не говорит. Это ни о чем не говорит. Сегодня дождь, гм, гм! Черви выползают наружу.
Он снова посмотрел на странника.
— Погода не подходящая для прогулок, — сказал он. — Нет ничего приятного в такой погоде, не правда ли?
Хотя этот вопрос был направлен прямо ему, странник ничего не ответил.
— Грибы протухнут, — продолжил одноглазый, — и виноград уже не будет так хорош. Совсем не хорош. Шампиньоны протухнут, виноград обвалится, вот так.
— Ну и старый увалень, — улыбнувшись, сказала Гортензия.
Она подтянула резинку, которая резала ей бедро. Она по-прежнему стояла на месте. Странник доел свое яблоко.