Фатум. Сон разума
Шрифт:
Вурдалак заскрежетал, будто несмазанная дверь, — это он так смеялся. Осиновый бы кол… А лучше ядерную боеголовку посеребренную. В сочетании с полным отсутствием мимики веселье Главного производило особенно сильное впечатление.
— Пассионарий. — Главный, расцепив руки, слегка наклонился вперед.
Спина у него оставалась прямой. То ли Президент носил корсет, то ли просто забыл, как двигаются жалкие людишки.
— Пассионарий под контролем. КП стабилен. Никита Каверин лоялен «Фатуму».
— Прогноз уточнен. — Главный уставился прямо в глаза Тимуру Аркадьевичу, и у того закружилась голова. — У студентов растет КП.
Тимур Аркадьевич хотел бы ослушаться и не смотреть, но не мог.
Вспышка. Огонь догоняет взрывную волну. То, что не разрушил ветер, сожрет пламя. То, что не испарилось, сгорит. Живое — умрет.
Еще вспышка — такой силы, что бесполезно закрывать глаза руками.
Нет рук. Нет век. Нет глаз, чтобы видеть конец цивилизации. И нет тела, чтобы ощутить безжалостное, всепроникающее, жесткое излучение.
…немного назад. Волокут под руки, видно нечетко. Присмотреться. Бродяга, сейчас их называют «бомжами», вонючий, пьяный, опустившийся. Бравые ребята с повязками на рукавах. Повязки меняют цвет: красный-черный-синий. Меняется символика — это не определено. Парнишка — русый чуб через лоб, небесно-голубой взгляд — с ровной улыбкой стреляет в упор. Эти, в повязках, отбрасывают тело к груде таких же…
…лагеря…
…еще немного назад. Марш — Тимур Аркадьевич уже видел такие марши. Знамена меняются. В ногу, в ногу. Лица — к трибуне. На трибуне — улыбчивый, все еще молодой Никита Каверин.
И от него, неуловимее излучения — ниточки в «сейчас», когда Тимур Аркадьевич слепо пялится в белесые глаза Главного. Ниточки к сотням студентов. Расходятся мицелием, расходятся проводами, и бежит по ним, бежит…
…вспышка. Цепная реакция.
Тимур Аркадьевич собрался с силами и моргнул.
— Не обязательно, — сказал он хрипло, — вовсе не обязательно. Вы же знаете, пассионария нельзя убить — это спровоцирует неуправляемую реакцию! Взрыва не избежать, и будет еще хуже!
— Поэтому — изолят! — Главный снова рассмеялся. Будто пилил каменное сердце ножовкой самоуправства.
— Я вернулся. — Ник заглянул к Олесе.
Зеленая папка под пиджаком жглась. Разумнее всего сейчас, пока Тимура Аркадьевича нет, вернуть ее секретчикам. Да, так Ник и сделает. А завтра утром, смущенный и виноватый, подсунет Реуту письмо к айтишникам: запамятовал. Карайте, если хотите. Лично бегом отнесу, директору передам, в ножки поклонюсь. Впрочем, директору-то и сегодня, в обход всех правил, можно электронкой скинуть, а завтра — просто на визу оригинал отправить…
— Бедненький! — Олеся вышла из-за конторки и погладила Ника по плечу. — Совсем с лица спал. Так больно? Сходил бы к медсестре, а то и домой ступай, я без тебя управлюсь.
— Да ладно, я таблетку выпил. Скоро пройдет. Реут не звонил?
Олеся подвинулась совсем близко, прижалась к руке Ника пышной грудью. Он ощутил жар ее тела и запах духов — приторно-сладкий.
— Поцелую — и все пройдет! — Олеся схватила его за виски и притянула голову к своему лицу. Зашептала на ухо: — Положила тебе на стол бумажку, посмотри, Ник, тебя касается, не дай им себя поймать, не дай им себя убить… — Отпустила. Как ни в чем не бывало улыбнулась — только глаза были грустными, покрасневшими, и слегка дрожал подбородок.
— Олеся, — очень тихо спросил Ник, на камеры делая вид, что флиртует с ней, — а ты как же?
Она кокетливо склонила голову к плечу, стрельнув в Ника глазами, но голос ее, чуть слышный, шелестящий, был серьезен:
— Меня ломали, Ник, я — виктимная, меня ломать легко. Мужа увести, детей ему отдать, с родителями поссорить, подруг разогнать… Машенька пропала, не хочу, чтобы и до тебя добрались. А случись что со мной — никто и не вспомнит, и внимания не обратят.
— Я вспомню. Я тебя вытащу, — шепнул Ник и добавил громче, для наблюдателей: — Ну, тогда до встречи!
Документ лежал в отдельной папке с пометкой «Срочно». Ник открыл ее и прочитал бумагу, сначала не веря своим глазам.
Члену Правления ООО «Фатум»,
Главе Московского регионального отделения ООО «Фатум»
Тимуру Аркадьевичу Реуту
от Президента ООО «Фатум»,
Главы Совета директоров ООО «Фатум»
Белова Романа Юрьевича,
Председателя Правления ООО «Фатум»
Шоблакова Олега Александровича
ПРИКАЗ
Известить членов Правления и директоров Управлений о необходимости помещения Никиты Викторовича Каверина в изолят с момента получения приказа и до последующих распоряжений в установленном Регламентом № 4-р порядке.
Провести служебное расследование по поводу неверных прогнозов в отношении Каверина Н. В., его близких и контактеров, а также спонтанного роста КП контактеров Каверина Н. В.
Провести весь утвержденный Регламентом № 5-р список мероприятий в отношении контактеров и родственников Каверина Н. В.
Об изменениях коэффициентов виктимности и пассионарности Каверина Н. В. докладывать лично и незамедлительно Белову Р. Ю.
Ник похолодел. Слово-то какое — «изолят». Он уже видел его сегодня, совсем недавно, прочитал в досье Маши. А теперь «Фатум» пришел по его душу и тело.
Приказ спущен «с самого верха», с двадцать пятого. Пусть там физически нет руководства — подписи проставлены, и Реут конечно же уже в курсе. Пока что приказ — спасибо Олесе — не отправился по управлениям, и сколько-то времени у Ника есть, прежде чем за ним придут.
Уже не спастись, хоть из окна Машину «зеленую папку» выброси.
Позвонить ребятам? Подставит он ребят… Жаль Коня, жаль Аньку, даже этого толстого бухгалтера Михаила — и того жаль. Эх, не вышло из Ника шпиона, при всей его пассионарности.
Ник прикинул, как соотносится «изолят» с «режимом Каверина», и пришел к неутешительному выводу, что никак. Будущее не предопределено, судьба пластична, ему ли, социологу, не знать, как много факторов влияет на развитие государства! А ведь смена режима… Стоп. Думать об этом не время. Может статься, никакого будущего конкретно у Ника нет, и все, что он читал в своем досье, — упомянутый в приказе неверный прогноз.
Заходить к Олесе и прощаться Ник не стал. Приказ оставил на столе.
Надел пальто, намотал шарф и как мог быстро, но без поспешности покинул здание. Обед закончился, было три часа после полудня.