Фатум
Шрифт:
Запах, дразнивший и манивший меня к себе, здесь был особенно силён. Он ударил в грудь, заставив оступиться и на мгновение потеряться в пространстве. До дрожи в руках и выпавшей на землю, медленно тлеющей сигареты. Рвано вздохнув, я прикрыла глаза, пытаясь взять себя в руки. И только после того, как мне это хоть немного удалось, сделала шаг вперёд.
Внутри разбитой машины, на тряпье и разодранных картонках, лежал мужчина. В оборванной, распахнутой на груди рубашке, заляпанных чем-то чёрным джинсах. Босой, хрипло дышащий и срывающийся на гулкие, булькающие смешки. И истекающий медленно капающей на потрескавшийся
Нащупав злополучную пачку, я вытащила ещё одну сигарету и неторопливо прикурила, продолжая разглядывать свою находку. Старательно игнорируя колотившееся в сумасшедшем ритме сердце. И вяло размышляя над тем, что лучше сделать: оставить его здесь и вызвать копов или…
– Девочка хочет секса? – хриплый, тягучий и низкий голос ударил по нервам, натянутым и дрожащим как оголённые провода. – Прости, красотка… Я слегка не в форме. Но если ты настаиваешь…
– Хм… - стряхнув пепел в небольшую лужицу крови под ногами, я коротко хохотнула, качая головой. Утолённое любопытство отступило, уступив место циничным рассуждений о том, оставить красавца дальше веселится или побыть немного хорошей девочкой и спасти чужую жизнь?
Сложный выбор на самом-то деле. Однажды мои сиюминутные желания уже аукнулись, и мне не хотелось бы это повторить. Хотя…
– Идти можешь? – выкинув так и недокуренную сигарету в сторону, я засунула руки в карманы пальто. Уверенности в правильности моего поступка не было никакой. Абсолютно.
Но почему-то развернуться и уйти не получалось. Что-то, так или иначе, останавливало меня, заставляя топтаться на месте, хмуриться и кусать губу.
– А зачем куда-то… кхе… идти? – этот самоубийца медленно приподнялся на локтях, сверкнув на меня глазами насыщенного фиолетового цвета сквозь завесу спутанных тёмных волос. Скользнув по мне мутным взглядом, он растянул бледные губы в едкой усмешке и хрипло хохотнул: - Чем тебя не устраивают эти шикарные апартаменты, девочка? Залезай ко мне. Обещаю… Я буду очень осторожным и даже… Нежны-ы-ым.
Заманчивое предложение портили дырки от пуль, расчертившие гладкую, слегка загорелую кожу ломанными, красными линиями. Капельки крови скопились в уголках его рта, и мужчина, время от времени, проводил по губам языком, слизывая их. А глаза…
Эти грёбанные, нечеловеческие, слишком внимательные глаза чернильного цвета.
Демоническая кровь, так или иначе блуждавшая по моему телу, вспыхивала и пела при виде этих глаз. Насыщенный цвет, открытый, вызывающий взгляд и аромат безумного предвкушения, смешавшийся с запахом крови и будивший низменные инстинкты, вынимали из меня душу. Буквально. Почти.
Но всё же недостаточно для того, чтобы согласиться на такое глупое предложение.
Неопределённо хмыкнув, я вытащила телефон из кармана джинсов, неосознанно напевая один из хитов нашей милой девочки Дотти. «Вставай!» так он, кажется, называлась. Пролистав список контактов, я нашла нужный и тут же его набрала, повернувшись боком к машине и прислонившись к ней плечом. Не обращая внимания на то, что ботинки испачканы кровью, что этот странный мужик может помереть в любую минуту и что сердце с новой силой пытается пробить бедные рёбра и вывалиться из груди.
К чему бы только? Не понятно.
Донни Бой, вышибала из бара «Фатум», коренастый и молчаливый, появился спустя минуты три после моего звонка. В кожаном жилете на голое тело и офисных брюках он представлял собой незабываемое зрелище. Добивая своей экзотичной тёмной кожей и заострёнными кончиками ушей. Сражая так сказать наповал харизмой и способностью решить любую проблему в ближайшее время.
Как – это другой вопрос. И я ни разу его не задала, признавая, что меня это волнует ну в самую последнюю очередь.
– Проблемы? – Донни замер рядом со мной, окинув цепким взглядом окружающее пространство. Так же скривившись от вида тех самых крыс.
– Возможно, - смяв пустую пачку из-под сигарет, я кивнула головой на своего найдёныша. Тот хрипло дышал, иногда срываясь на беззвучный смех. Правда, секса уже не предлагал.
И это почему-то было чуть-чуть обидно.
– Больница? Копы? Морг? – потерев подбородок, Донни без труда вытащил раненного из машины и закинул его себе на плечо.
– Моя квартира, - вздохнув, я взлохматила волосы и криво улыбнулась в ответ на вопросительный взгляд. – Не спрашивай, Донни.
Едва заметно пожав плечом, мужчина неторопливо направился к выходу из тупика. Не оставляя мне никакого другого выбора, как только шагать следом за ним. Всё ещё не понимая, что я делаю, зачем и для чего. Но почему-то ни капли не сожалея об этом.
Совершенно.
Трудно добраться домой незамеченным, когда ты в компании мужика, явно уголовной наружности с еле живым трупом на плече. Особенно на другой конец города, в один из маленьких рабочих районов. Где аренда была достаточно дешёвой, а обстановка относительно спокойной, чтобы не париться по поводу уровня преступности и сохранности собственного барахла. Но Донни на то и Донни, чтобы предложить в качестве транспорта собственный пикап. Уступив мне место в салоне, пристроив потерявшего сознание мужика в кузове и накрыв сверху брезентом. И спустя пару минут мы уже неторопливо двигались в утреннем потоке машин, храня уютное молчание, нарушаемое лишь хриплыми криками радио и какой-то навязчивой мелодией, воспевающей треклятую магию душ и всеобщую любовь.
Путь всеобщего блага – утопия, в которой нам приходится жить. Закрывая глаза на то, что прячется за благочестивой маской и желанием помочь.
Мимо мелькали улица и дома, безликие, похожие друг на друга прохожие. Лос-Анджелес неторопливо просыпался, купаясь в лучах тёплого утреннего солнца. Иллюстрируя всем своим видом счастливую, благополучную, беззаботную жизнь. Счастливые влюблённые парочки, мирные женатые парочки, спешившие отвезти детей в школу или садик. Отчаянно спорившие друг с другом, чтобы тут же закрепить мир очередным долгим, страстным поцелуем искренне влюблённых и любящих людей.
Или нелюдей. Кому как повезёт. Чистокровные люди нынче небывалая редкость.
Меня от вида этих радостных лиц начинало невольно мутить, а рот наполнялся горькой, вязкой слюной. Девочке Джоанне было неполных семнадцать, когда она поверила, что встретила своего человека. Когда окрылённая и влюблённая, она не замечала ни безумной одержимости собственного кавалера, ни его агрессивного собственничества по отношению к себе. Когда она шла вперёд со счастливой, широкой улыбкой и не обращала внимания на капли чужой крови, появлявшейся время от времени на руках её спутника.