Фаворитки
Шрифт:
Порошок, смешанный с говядиной, был обычный яд — мышьяк.
Слюна отравленной свиньи была чистейшим ядом.
— Ты еще сомневаешься? — сказал, перейдя на «ты», цыган Родриго. — Быть может, для опыта ты хочешь убедиться в могуществе этого яда?.. Вот доказательство.
И быстрым движением цыган сбросил с себя плащ.
— Знаешь ли, почему я сам велел отрубить эту руку? Потому что десять лет тому назад, приготовляя яд, я имел неосторожность дозволить свинье укусить кулак… Не прошло пяти минут, как рука моя распухла и побагровела… Еще через пять минут
Родриго бросил цыгану другой кошелек.
— Я тебе верю, — сказал он. — Но до сегодняшнего раза ты никому не оказывал такой же услуги?..
— Вот уже десять лет, то есть с того самого дня, когда я был укушен свиньей, я ни разу не приготовлял этого яда.
— А где и для кого приготовлял ты яд десять лет назад?
— В Эдинбурге, для одного знатного англичанина, которому наскучила жизнь и который заплатил мне за смерть пятьсот гиней.
— Он умер?
— В десять минут.
— Следовательно, только мне и тебе известна тайна приготовления?..
— Да. Конечно, мне и тебе.
— Хорошо. Я испробую его достоинство. До свидания. Послезавтра в Аламедо.
На другой день, вечером, сидя у своей любовницы в саду вместе с ее дочерьми, Родриго Борджиа почувствовал жажду.
— Поди принеси напиться сеньору Родриго, Бианка, — сказала вдова старшей своей дочери.
Та повиновалась и принесла из дома стакан холодного лимонада. Родриго выпил несколько глотков с видимым удовольствием, потом поставил стакан на стол и разговор снова завязался. Но вдруг Роза, которую Родриго толкнул коленкой, вскрикнула.
— Что с тобой? — спросила испуганная мать и старшая сестра.
— Не знаю, — дрожащим голосом ответила Роза, наклонившись, чтобы взглянуть под стол. — Что-то холодное скользнуло у меня по ноге.
После этого ответа Елена и Бианка, машинально подражая Розе, заглянули под стол. Сам Родриго через несколько секунд последовал их примеру. Под столом не было даже и букашки.
— Вы обманули нас, милая Роза, — сказал, смеясь, Родриго.
— Да, — сказала Елена Ваночча. — Во всяком случае, дитя мое, так кричать — глупо! У меня еще и теперь сердце не на месте.
— Хотите глоток лимонада? — спросил Родриго, подавая своей любовнице стакан.
— Охотно.
Она с жадностью выпила все, что оставалось в стакане, и почти тотчас же поднесла руку к груди и ко лбу.
— Странно! — сказала она.
— Что такое? — спросили обе дочери и Родриго.
— Без сомнения, это от испуга… Я страдаю… я… О Боже! Боже мой!..
Это были последние слова, которые произнесла Елена Ваночча.
Она привстала… и всем телом опрокинулась на скамью, холодная, бледная, умирающая… мертвая…
— Матушка! — вскричали обе дочери, бросаясь к ней. — Матушка!..
Презренная Роза осмеливалась звать мать, зная, что она ей не ответит.
Она не могла ответить, потому что дочь убила ее.
Еще утром Родриго, показывая ей пузырек, говорил молодой девушке:
— Здесь твоя и моя свобода. Чувства твои те же? Сегодня вечером мать твоя умрет. Когда ты будешь моею?
— Завтра, — ответила Роза.
Еще через день, Родриго, по уговору с цыганом, отправился в Аламедо.
Цыган явился на свидание первым и один. Родриго пришел без провожатых. Евзегир стоял, прислонясь спиной к дереву. У ног его на песке лежала шляпа, он походил на тех, которые привлекают сострадание своим уродством.
Проходя мимо него, Родриго бросил в шляпу обещанную сумму.
— Да благословит вас Господь, сеньор, — пробормотал цыган. Но Родриго был уже далеко; цыган оставался еще несколько минут на своем месте.
Но смешно и странно оставаться просить милостыню, имея в кармане две тысячи дукатов! Цыган положил кошелек в карман, поднял шляпу и пошел по дороге в Граи, к тому леску, в котором они раскинули шатры. Он шел шибко, но прыткие ноги не спасли его от угрожавшей ему участи. А его участью была смерть.
Родриго нашел двух негодяев, которые за двадцать дукатов готовы были убить двадцать цыган.
— Сегодня вечером, в восемь часов, в Аламедо, — сказал он им, — я покажу вам человека.
— Очень хорошо.
Человек был им показан.
Не доходя нескольких шагов до своих шатров, в маленьком лесу, цыган упал мертвый, даже не вскрикнув, пронзенный двумя кинжалами, из которых один прошел между плеч, а другой попал в самое сердце. Убийство было совершено быстро и искусно. Он умер прежде, чем почувствовал, что его убивают.
— Обыскать его? — спросил один из наемных убийц.
— К чему?! Что ты думаешь найти у него?..
— Все равно!.. Рискнем!..
— Что такое?
— Кошелек, другой, третий!..
— И полные золота!.. Вероятно, оно украдено им у этого молодого господина, который заплатил нам за то, чтобы мы его убили.
— Нам-то какое дело?!
— Конечно, никакого!.. Барашек зарезан, шерсть — наша.
Двое негодяев возвратились в Валенсию пьянствовать и играть на деньги Родриго, которые его мало трогали.
Он заплатил две тысячи дукатов, чтобы одному обладать тайной, и не считал, что заплатил дорого.
Такова история яда Борджиа, который в течение сорока лет сеял смерть во всей Италии, ибо, когда Родриго состарился, он — как добрый отец — открыл важный секрет двоим своим любимым детям, Чезаре и Лукреции, как приготовлять этот яд, который был усовершенствован им самим.
Убивать постоянно одним и тем же способом — скучно и неудобно!
Среди прочих его изобретений следует упомянуть о ключе, который обладал свойством, производя маленькую, почти незаметную ранку, убивать каждого, кто имел неосторожность отпирать им. Дело в том, что в ларце, отпиравшемся этим ключом, замок был туговат и, чтобы отпереть, требовалось небольшое усилие, а именно из-за этого усилия головка ключа укалывала руку отпиравшего. Укол был ничтожен, но зато смертелен.