Фавориты ночи (сборник)
Шрифт:
«Тебе бы на корриду в таком наряде или на демонстрацию», – почти с ненавистью подумал Кряжимский, а вслух сказал:
– С моей начальницей случилась беда, так что нужно поторопиться.
– Так, значит, мы не едем к моему эксу?
Ее пухлые алые губы, которые она накрасила наподобие негритянских, обиженно надулись, но в глазах сверкнула искра неподдельного интереса.
– Пойдемте, – подскочивший к ней Сергей Иванович с затаенной яростью тряхнул ее за руку и резко потянул к выходу.
– Кто вам дал право?! – возмущенно завопила Мэрилин, путаясь в своей длинной, с разрезом юбке. Надо сказать, что этот разрез не облегчал ей процесса передвижения. Трещавшая по швам на ее окорокообразных бедрах узкая юбка была явно не предназначена для бега.
– Оставались бы вы лучше дома! – гневно выкрикнул Кряжимский.
– Врываетесь ко мне среди ночи, тащите неведомо куда, – верещала она в лифте, – да еще и приказываете!
«Мало того, что она шизофреничка, так еще и самодурка!» – негодующе подумал Сергей Иванович, награждая Мэрилин долгим свирепым взглядом.
– Никто к вам не врывался! – выпалил он, теряя остатки самообладания. – Вы понимаете, с человеком случилось несчастье и мне не до условностей.
– Даже ничего не сказали о моем новом костюме! – обиженно всхлипнула Мэрилин.
«Да еще к тому же подвержена приступам сентиментальной слезливости!» – мысленно вскипел Кряжимский.
Двери лифта открылись, и они наконец вступили на ковры «Карнеги-холла», как иронично окрестил про себя парадное этого архитектурного мастодонта Сергей Иванович.
Вдруг Кряжимский почувствовал резкую боль в области сердца. Переволновался, решил он, замерев на месте и ощупывая рукой грудь.
– Что же вы застряли? – Мэрилин стояла в двух шагах и укоризненно смотрела на него.
Услышав ее голос, охранник покинул насиженное место и, разминая затекшие ноги, прошелся по холлу. Он удивленно пялился на них, и Мэрилин обратила наконец свое внимание на розоволицего молодца.
– Что, давно не видел? – с насмешливым высокомерием взвизгнула она.
«Истеричка», – подумал Кряжимский, стискивая зубы, чтобы не застонать. Нет, не от сердечной боли, а от бешенства, вызванного в нем выходкой Мэрилин. Ему хотелось рычать, выть, орать, материться или просто отлупасить эту придурочную.
Охранник очевидно привык к ее выходкам и только усмехнулся. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, он направился к кадке с пальмой и столу, за которым обычно сидел.
– Ишь ты, – не унималась возбужденная сверх меры Мэрилин, – игнорирует! Граф Монте-Кристо!
Она злобно хихикнула и полным надменного самодовольства жестом поправила высокую а-ля Пизанская башня прическу.
– Пойдемте, – еле сдерживаясь, чтобы не надавать ей сочных оплеух, прорычал Кряжимский, хватая ее за руку.
К его полному удивленью, она не стала упираться или негодовать по поводу его грубости и жестокости. Видимо, остыла, выплеснув свой гнев на бедного охранника.
– Садитесь, – приказал доведенный до белого каления ее поведением Кряжимский, указывая на сиденье рядом с водителем. Он никак не мог успокоиться, пока они добирались до машины.
Мэрилин с идиотской улыбкой, в которую, как саркастически подумал Сергей Иванович, намеревалась вложить бездну шаловливого кокетства, немного помедлила перед открытой дверцей, а потом капризным тоном обманутого в своих ожиданиях ребенка произнесла:
– Я не привыкла ездить на переднем сиденье.
«Поди ж ты, фифа», – насмешливо крякнул про себя Кряжимский, с раздражением захлопнув переднюю дверцу и открыв заднюю.
– Мерси, – снисходительно-ленивым тоном завзятой парижской кокотки поблагодарила Мэрилин и, героически преодолев сопротивление своей чудо-юбки, уселась сзади.
У Кряжимского, обычно такого уравновешенного и обходительного, дрожали руки и от возмущения клокотало внутри.
– Да будет вам не в обиду сказано, – продолжила свое измывательство Мэрилин, которая говорила теперь нарочито тихо и спокойно, – что прежде чем сесть в машину, галантный кавалер вначале помогает сесть даме, а уж потом…
– Знаю, – резко оборвал ее Сергей Иванович, – только я не ваш кавалер, а вы не моя дама. Хотя… – осекся он, вспомнив, что без Мэрилин они не попадут в квартиру ее бывшего мужа, – я не могу не отметить, что по-женски вы чертовски обаятельны и красивы.
Произнеся последнюю реплику скороговоркой, Кряжимский испытал чувство стыда за такой несвоевременный и фальшивый комплимент и еще больше возненавидел Мэрилин, от которой сейчас зависел.
Мэрилин сделала вид, что пропустила мимо ушей эту грубую лесть, но Кряжимский заметил на ее лице мимические усилия, тщетно предпринимаемые ею, чтобы сдержать самодовольную улыбку знающего себя и потому снисходительно смотрящего на ошибки смертных сфинкса. Смертных, которые всю жизнь бессмысленно суетятся и только изредка задумываются о недоступной им вечности.
Мои размышления, состоящие из настоятельных вопросов и гипотетических ответов, были счастливо прерваны сбивчивыми голосами за дверью. Я узнала голос Кряжимского, а вот кому принадлежит высокий и заливистый женский голос, я определить не могла.
– Оля, ты здесь? – тихо спросил Сергей Иванович.
– Здесь, – ответила я, облегченно вздохнув.
– Господи, страсть-то какая, ночью одна в подвале! Катакомбы, как в эпоху первых христиан! – воскликнул таинственный женский голос.