Файлы Сергея Островски
Шрифт:
Роберт Эмери, также известный как rem_rem, оказывал услуги по ремонту устаревшей техники. Когда Сергей предъявил ему голову Чужого, глаза у Роберта полыхнули так кровожадно, будто все его предки воевали на окраинах обитаемой Вселенной. Сергей поинтересовался, нельзя ли оживить эту рухлядь хотя бы частично, чтобы она работала в режиме радио на удивление друзьям и девушкам. Дальше говорил Роберт, Сергей слушал и старался делать понимающий вид. Через четверть часа рассуждений об элементной базе и прочих загадочных предметах он спросил, во что это обойдется, непритворно удивился, покачал головой,
Дальнейшая беседа протекала в пивном баре — может быть, в том самом, куда Роберт ходил с Новаком. Роберт взял к пиву сэндвич с тунцом, обозначенный в меню как «правда очень большой», и сразу вцепился в него зубами, не прекращая говорить и рассыпая хрусткие крошки — по-видимому, это был его поздний обед. Сергей заказал себе такой же, но обычного размера.
Заведение было антуражным. В полумраке вспыхивали разноцветные лампочки; по углам что-то попискивало, электронные дудки дудели примитивные мелодии, а порой слышались совсем чудные звуки — щелчки, жужжание, треск и металлический шорох, будто кто-то надраивал зубной щеткой дуршлаг для спагетти. Стены украшали пластиковые панельки с блестящими техноузорами. От «печатных плат» (это они и были) перешли к 3D-печати и к случаю с Новаком. Роберт явно гордился своим знакомством со старожилом форума и сам рассказал, в какую клинику тот лег на протезирование — почему-то в Сан-Диего.
— …Конечно, понимал, что пластик горячий, кто же этого не понимает, но… я думаю, это вроде невроза. Он много работал, в таком состоянии иногда находит.
— Вроде невроза?
— Ну да. Когда знаешь, что нельзя, а тянет сделать это. Дотронуться до проволоки красного каления, до бегущего шкива, все такое. Нервное явление. Я считаю, Крис абсолютно прав: они должны были поставить нормальное ограждение.
— А хозяина этой три-дэ-мастерской ты знаешь?
— Не то чтобы знаю. Он тусовался на «Эмаунт Энджин», это рынок старых деталей.
— Что-то продавал? — Сергей почувствовал, как фрагменты начинают складываться.
— М-м, не помню. Нет, скорее что-то покупал. А в чем дело?
— Ничего особенного, просто удивился. Где три-дэ-печать, и где антикварные детали. (Он уже успел заметить, что лучше говорить «антикварные», а не «старые».)
— А куда же они без нас. Знаешь, когда говорят, что на принтере можно напечатать все, это значит «все, кроме действительно нужных вещей». Пустой корпус они могут напечатать.
— Но я так понял, у них проблемы с разрешением, они микрочипы не могут, верно? А ведь в старых приборах все было крупное.
— Им от этого не легче. Вакуум не напечатаешь.
— Вакуум?
— В лампе.
— В лампе, ага, согласен. — Сергей покосился на старинную желтую лампу, скрытую железной заслонкой в круглых отверстиях, подставил ладонь под теплые световые горошины. Роберт продолжал перечислять, чего еще нельзя напечатать на 3D-принтере, но он уже не слушал.
Допустим, так: Ивен печатает корпус к какому-нибудь патефону несказанной ценности, покупает к
— А Новак тоже увлекался антиквариатом?
— Новак? Нет, он — нет. Он был весь в своих разработках.
— Ну да, ведь это дорогое хобби, как я понял, — небрежно сказал Сергей.
— Дорогое?! Серж, да ты что! С деньгами у Криса никогда не было проблем, он бог схемотехники! Он работает на этих… ты знаешь, которые нефть качают из канадских песков, что-то ставит им на трубы, представляешь, как они платят? Но винтаж, хай-энд — не его, ему это не интересно. Понимаешь, это надо любить, или нет смысла…
Ну, это мы еще проверим. Должно быть что-то. Нельзя идти против адвокатов с двумя розовыми точками на ладони у их клиента.
В лентах комментариев новостных изданий дело об откушенном пальце обсуждалось активно, анализ занял у Сергея полночи и все утро. Но жемчужное зерно удалось найти. Ник Robin Goodfellow оставил, например, такие комментарии:
Только мне кажется, что все здесь решили придерживаться одной версии — «плохой Стрингер, хороший несчастный Новак»?
Действия Новака слишком глупы, чтобы быть случайными.
Я не буду выкладывать доказательства здесь.
Может, и обычный безумный конспиролог, но проверить стоило. Вычислить, кто такой Добрый Малый Робин и где с ним можно встретиться, оказалось несложным, он практически не шифровался. Точнее, она.
Маленькая кофейня на Четвертой. Двое-трое посетителей, стандартный интерьер в коричневых тонах, воздух такой, что его можно раскладывать по чашкам вместо пенки (почему сам кофе не пахнет так замечательно?). Она была здесь. В таком возрасте нет смысла врать, указывая в профайле любимое заведение.
Доброго Малого Робина в реале звали Клэр Томсон, и было ей восемьдесят четыре года. Миссис Томсон походила на старого римлянина. Или на жителя планеты Вулкан из саги «Звездный путь»: короткая седая челка над черными бровями, желтовато-смуглый тон кожи, выражение лица угрюмое. Она заботливо прислоняла свою трость к соседнему креслу: зацепила набалдашником за подлокотник, приподняла руку на полдюйма, усомнилась, не упадет ли трость, поправила, добиваясь максимальной устойчивости. Вытащила из сумки старомодный маленький вифон, стала что-то просматривать.
Где эта старуха и где инженеры, Островски? Никаких пересечений — она в прошлом театральный критик, отсюда шекспировский ник. Жена режиссера, знаменитого в свое время (еще до рождения Сергея Островски) — тому вообще лет сто. В конце концов, мало ли психов и странных шутников оставляет многозначительные комментарии к новостям… Ладно, что толку гадать.
— Извините за беспокойство, вы не могли бы объяснить, как отсюда пройти к центру?
— К центру? — голос у нее был звучный и неожиданно низкий.