Файтин!
Шрифт:
— Да, внучек, кинь в нее! Вот, правильно! Не попал. На вот тебе еще камушек. Кидай!
Выныриваю из своих мыслей, фокусируюсь на постороннем разговоре. Пожилая аджума с маленьким мальчиком. Наверное, бабушка с внуком. Бабушка подбирает с дороги камушки и дает внуку. Тот сосредоточенно кидает их куда-то в сухую, уже вперемежку с зеленой траву, у большого, распустившего молодые листочки, куста.
Что они там такое делают? Кто там, в кусте? Крыса?
Подхожу ближе, смотрю в куст и вижу маленького черного… котенка! Забившись среди корней, он втянул шею и испуганно лупает глазами, видно не понимая,
— Молодец, Юн! Вырастешь, потяжелее камни будешь кидать, тогда точно пришибешь, — обнадеживает мальчика старушка, — На, вот, еще камушек!
Задрав голову вверх, мальчик с уважением смотрит на бабушку. От увиденного я натуральным образом охреневаю.
— Аджума, что вы делаете? — возмущаюсь я, — чему вы ребенка учите? Вы что, с ума сошли?!
От моего вопроса аджума тоже офигевает, причем настолько, что на пару секунд «виснет».
— Как ты разговариваешь со старшими?! — придя в себя, негодующе кричит на меня она, — как тебя мать воспитала, соплячка? Да кто ты такая, чтобы так со мною разговаривать?!
Ненормальная какая-то, — решаю я, — в дурдоме день открытых дверей, походу… Кто ей, такой, только ребенка доверил?
Обхожу ее справа и останавливаюсь в двух шагах от мальчика.
— Нельзя кидать камнями в маленьких, — строго говорю ему я.
Мальчик, немного набычившись, строго смотрит на меня.
— Он живой, — объясняю я, почему, — и ему больно. Он будет плакать.
Юн надувает губы, опускает голову и смотрит на камешек, который крутит в руках. Размышляет. Аджума, все это время энергично набиравшая в грудь воздух, разражается какой-то уж совсем площадной бранью в мой адрес. Не обращая внимания на орущую рядом бабку, Юн поднимает голову и смотрит на меня, я смотрю на него. Неожиданно он бросает камень себе под ноги и улыбается мне. Я улыбаюсь ему.
— Хорошая тетя, — говорит он.
Я? Тетя? Надо же! Выпрямляюсь и советую продолжающей ругаться аджуме: Рот помой, карга старая.
От услышанного у аджумы происходит натуральный «помпаж» [12] глотки и она замирает с открытым ртом. Наступает благостная тишина.
Подмигнув смотрящему на меня мальчику, я схожу с дороги и, сделав несколько шагов, приседаю рядом с кустом. Втиснувшись, насколько вышло меж корней, котенок смотрит на меня испуганными зелеными глазенками.
12
(«помпаж» — нарушение работы турбореактивного двигателя. Сопровождается громким хлопком, после чего двигатель, обычно, отключается и наступает тишина… пр. автора)
— Шшшш, — говорю я ему и осторожно, чтобы не испугать резким движением, подношу к его мордочке пальцы, — не бойся.
Тот, подумав, вытягивает шею и обнюхивает мои пальцы. Рядом, по сухой траве шелестят шаги. Подходит Юн и тоже, присев на корточки, смотрит, что я делаю. Котенок пугается, но через пару мгновений вновь высовывает любопытную мордочку. Что же с ним делать? Оставлять здесь явно нельзя. Что еще взбредет в голову этой ненормальной аджуме? Может — он чей-то? Нужно попробовать найти хозяина. А пока придется взять с собой.
— Пойдешь со мною? — спрашиваю я котенка, протягивая ему раскрытую ладонь, — я дам тебе молока.
Тот, смешно шевеля носом, снова обнюхивает мои пальцы.
— Пошли, — тороплю я его, — у меня еще много дел, а ты, наверное, хочешь есть. А потом я попробую найти твоего хозяина или хозяйку. Давай!
Я нетерпеливо шевелю пальцами. Зверек, подняв голову, пару мгновений, смотрит мне в глаза и, пискнув, вылезает из своего убежища.
— Молоток! — хвалю я его за быстрое решение и подхватываю на руки. В этот момент сзади подбегает аджума и, схватив Юна в охапку, уносится с ним по улице, крикнув на прощание что-то неразборчивое. То ли — идиотка ненормальная, то ли дура чокнутая.
Сама такая, — думаю я, посмотрев ей вслед, и обращаюсь к котенку: — Ну, что, пошли? Надеюсь, мои не будут против, если ты поживешь у нас пару дней, пока твой хозяин не найдется?
Время действия: то же время
Место действия: дом мамы Юн Ми, прихожая. Мама, встретив вернувшуюся из института старшую дочь, торопится поделиться с нею новостями.
— Сун Ок! Слушай меня скорее! Мне сегодня позвонила секретарь президента Хё Бин! Секретарь сказала, что госпожа желает поговорить со мной о Юн Ми! Назначила мне завтра время, к которому она меня хочет видеть. Сун Ок, что мне делать?
— Пффф… — выдыхает даже еще не разувшаяся Сун Ок, — мам, откуда я знаю, что нужно делать? Я вообще уже перестаю что-то понимать! Голова кругом идет! То она по девятьсот с лишним балов за иностранные языки получает, то знакомство с чеболем заводит, то вдруг меньше чем за два месяца, сама, учится на пианино играть… Откуда я знаю, ма? Что ты меня спрашиваешь?!
— Но ты же ее старшая сестра! — возражает мама.
— И что? Что с того? Она что хочет, то и делает! Еще и побить меня обещала!
— Побить? Тебя? — пугается мама, — как такое может быть? Ты же старшая?
— Вот и я не знаю… Ты с дядей говорила? Звонила?
— Звонила. Но мы недолго поговорили. Он сейчас во Вьетнаме. Сказал, что далеко от города и позвонит сам. Тут связь оборвалась. Поговорить не получилось.
— Сделай тогда так, как правильно! Зачем меня спрашиваешь?!
— Но, Юна же будет против? И потом… Что будет, если они узнают, что у нее…амнезия?
— Не знаю я! Я ничего не знаю! Ма, я умираю от голода! Давай, поедим сначала!
— Да, дочка, да! Ты разувайся, мой руки и приходи. А я сейчас соберу на стол.
Мама торопливо убегает на кухню. Сун Ок, нагнувшись, устало стягивает с себя обувь. В этот момент открывается входная дверь и в прихожую входит Юна.
— Аньен! — произносит она, увидев старшую сестру.
— Аньен, Юна, — оборачиваясь, отвечает та и испуганно замирает, увидев, что у нее на руках.
— Он у нас поживет немного? — спрашивает Юн Ми, имея в виду котенка, — какая-то сумасшедшая аджума учила ребенка кидать в него камнями…