Файзабад
Шрифт:
По свидетельству моего земляка, младшего сержанта Труфанова, все произошло настолько быстро, что никто не успел даже снять оружие с предохранителей. Рота, в прямом смысле слова, была сметена за склон и на первую секунду боя уже имела четверых раненых. Пока солдаты пришли в себя и, понукаемые офицерами, вновь высунулись из-за склона, диспозиция серьезно изменилась.
Один из телохранителей уводил под уздцы лошадь с восседавшей на ней статуей старика в близлежащую лощину. Трое других успели за эти секунды покрыть почти половину расстояния, а это метров семьдесят, и теперь, перекатываясь через левое плечо, и, выполняя доселе невиданные трюки, на головоломной скорости, зигзагами, неслись прямо на позицию
Телохранители были вооружены относительно маленькими автоматами, значительно уступавшими по мощности, дальнобойности и по другим параметрам всем без исключения образцам стоявшим тогда на вооружении нашей армии. Как потом выяснилось, их "машинки" были рассчитаны под девятимиллиметровый пистолетный патрон. Но именно в той ситуации у этих "игрушек" был один плюс - скорострельность, как у авиационной пушки. Решающий плюс... Ну и, конечно же, мастерство, с каким телохранители с ними управлялись.
Не успели солдаты поверить всему увиденному, как по брустверу прокатился новый свинцовый ураган, и еще двое отлетело вниз: один, с забитыми пылью глазами, от страха, и второй, командир взвода, схлопотавший разрывную пулю в центр бронежилета. Она посекла ему осколками лицо и руки, опалила шею и, нокаутировав, отшвырнула на несколько метров назад. Впрочем, и все остальные "задетые" имели довольно легкие, аналогичные ранения. До сих пор третья МСР знала только один вид боевых действий: неприцельную очередь или одиночные выстрелы с дистанции в один километр по охраняемой территории. Столкнувшись же со столь необычной тактикой, рота в полном составе побежала... За все время боя солдаты и офицеры сделали всего несколько безрезультатных очередей.
Наемники на позиции не появились и в спину рванувшим от них шурави не стреляли. По-видимому, они определили, что для их объекта опасности больше не существует, и отказались от заманчивой возможности безнаказанно перебить деморализованное подразделение.
Когда усиленная шестой мотострелковой (а она и должна была заняться кишлачком) группа бойцов вернулась за брошенными вещами, то верхового отряда уже и след простыл. Правда, были трофеи: солдаты нашли на месте схватки россыпь отработанных гильз да один утерянный при атаке узкий загнутый магазин от автомата импортного производства. В этом рожке еще оставалось патронов пять, и их разобрали на сувениры солдаты нашего батальона.
Я и сейчас хорошо помню эти патроны: двух сантиметров длиной, аккуратненькие, блестящие; латунная гильза и никелированная тупая головка пули. На торце, по кругу, маркировка 9мм PARA, а с противоположной стороны какие-то циферки. Мы попробовали было зарядить ими ПМ, но пострелять не довелось - в нашем великом государстве даже девять миллиметров толще, чем во всем остальном мире (по международным стандартам калибр ПМ соответствует 9,2 мм).
После возвращения в полк была проведена очередная публичная экзекуция. Если бы Сидоров мог, он прямо на разводе задушил бы командира третьей мотострелковой. Но честь советского офицера не позволила ему пасть до душегубства, и он ограничился лишь тем, что долго и со всеми подробностями рассказывал, как трое вооруженных какими-то пукалками "рэйнджопера-засранца" обратили в бегство целую, чуть ли не штурмовую, роту. Будь командир третьей мотострелковой на построении с личным оружием, я уверен, он застрелился бы на месте...
После порки Сидоров объявил о предстоящем выходе "примерно в том направлении, но чуточку в другую сторону", и клятвенно пообещал найти тех "говнюков" и "порвать им в клочья сраки". Еще он заверил, что за труп наемника, помимо правительственной награды, будет выделен отпуск на родину (поистине - чудо из чудес! За всю службу я был знаком только с одним парнем, побывавшем в неслужебном отпуске - мать умерла). Но, конечно же, "рэйнджоперов" не нашли и задницы им не надрали. Зато во время рейда в Аргу на ночевке разгорелся бурный диспут на тему: "Попадись они не третьей, а любой другой..." Спорили долго и яростно. И, в конечном счете, пришли к соглашению. Скорее всего "рэйнджоперов" бы замочили... Старший лейтенант Пухов в обсуждении не участвовал. Но слушал и под занавес, подводя итог, буркнул:
– Да уж: уделать-то уделали бы... Только чего бы это роте стоило.
ВАСЕК
Одной из самых колоритных фигур в третьем мотострелковом взводе был, конечно же, Вася Либоза.
Родился в Белоруссии, в каком-то заброшенном хуторке под Витебском. И жил там до самого призыва в доблестные ряды Советской Армии в мае 1983 года. Полгода Вася провел в Ашхабадской учебке и только поздней осенью попал к нам в полк в звании младшего сержанта.
Но уже через несколько дней он стал абсолютным лидером в "выхватывании" по морде, оставив далеко позади себя и Генулю Чернобая и Сержика Квасова. И, самое интересное, что, в отличие от легендарных ротных оболтусов, Васька чмырем не был. Чистенький, в меру аккуратный и старательный (даже слишком), иногда (очень редко) расторопный, он имел удивительную, феноменальную способность все и всегда делать невпопад.
В характере Васьки слились воедино две, казалось бы, несоединимые черты: редкая хитрость и еще более редкая "простота". Он хитрил по всякому поводу и без повода, но по простоте своей душевной ничего не мог скрыть и в результате через день заступал в наряды, получая бесчисленные тумаки и затрещины.
Насколько я его помню, по-настоящему Ваську никогда не били, в его увертках и оправданиях было столько детской наивности и деревенской простоты, что его грешки чаще вызывали смех, чем раздражение.
Васька вполне мог, заступая в наряд, перед самым разводом потерять эмблемку, а на вопрос: "Где ты ее посеял?" - совершенно серьезно ответить: "Та вот, только что упала!" - и в подтверждение своих слов кидался на пол и упорно, до потери сознания, начинал искать якобы оброненную эмблемку, хотя сам прекрасно знал, что ее там отродясь не было. Или, еще лучше, - уснул он как-то в карауле. Разводящий подошел к нему вместе со всей сменой. Караульные посмеялись над похрапывающим сержантиком и попытались у него из-под руки тихонько вытащить автомат. Но не получилось - Васька проснулся. Разводящий спрашивает, что ж ты, мать-перемать, сука такая, спишь на посту?! Васек и здесь не растерялся: не успев и глаз протереть, резонно ответил: "А я не сплю! Я задумался..."
И таких номеров Либоза выдавал по два-три на день. Разумеется, на сержантскую должность командира второго отделения третьего взвода, которая ему полагалась по штату, никто Ваську не ставил да, кажется, и не собирался ставить. Взвод вполне обходился двумя сержантами - "замком" Дмитрием Куделей и поднявшимся из рядовых Колей Олексюком. Правда, хотели было назначить на вакантное место Шурика Хрипко, но тот в самый ответственный момент угодил в свой, пожалуй, сотый "залет", и опять-таки из-за Васьки. Только начал "воспитывать" его за какую-то очередную провинность, как в палатку вошел командир первого взвода, принципиальный и бескомпромиссный старший лейтенант Козаков. Пришлось Шурику отсидеть несколько суток на гауптвахте. Сержантское звание в результате он получил только через полгода.