Фазовый переход. Том 2. «Миттельшпиль»

Звягинцев Василий Дмитриевич

Но тут же разведчик забыл об этом малопочтенном персонаже. Дело нужно делать, хоть и сидя в расслабленной позе и наслаждаясь щебетаньем и посвистами неизвестных экзотических птичек, порхавших в кронах деревьев.

Какие в поместье вообще есть средства связи? Кроме штатных, находящихся под постоянным надзором операторов и охраны. Сотовые телефоны у прислуги? То ли есть, то ли нет. Он никогда не интересовался порядками на режимных объектах вроде этого. Не было необходимости, да и не по чину. Вполне возможно, что это общее правило – сдавать любые гаджеты при входе на охраняемую территорию. Ещё что? «Воки-токи» морпехов. Несерьёзно, едва на пару миль достают. Радиостанции на служебных машинах. Те тоже под присмотром, близко не подойдёшь, не то чтобы внутрь залезть

и начать настройки гонять.

Решение пришло быстро. Не зря он о «русском стиле» подумал. Да почему обязательно о русском? Это же Честертон, кажется, писал, где лучше всего спрятать лист. Причём в том рассказе говорилось: «Чтобы спрятать мёртвый лист, он сажает мёртвый лес» [8] .

Ему, слава богу, сейчас этого не нужно, но никто не может утверждать, что нечто подобное не придётся проделать завтра. Логика событий вполне может развернуться в ту самую сторону. Тем более, очень похоже, что некто уже приступил к аналогичной процедуре, иначе, что может означать внезапная трагическая гибель мисс Мэйден? Потребовалось ли убрать именно её по той или иной причине или сама она не представляет никакого интереса, но для определённых целей требуется, чтобы её место стало вакантным?

8

Г. Честертон. Сломанная шпага.

В то, что крушение вертолёта могло быть роковой случайностью (каковых случайностей из расчётов отнюдь не следует исключать), Лютенс как раз совсем не верил. Принять такое допущение – значит вывести партию за рамки дедуктивного или, наоборот, индуктивного анализа. Злонамеренная акция превращается в фарс. Что так оно очень часто и бывает, Лютенс отказывался признавать, и это стоит отнести на счёт теперь уже немецкой составляющей его личности. Русские весьма почитают знаменитую триаду: «Авось, небось да как-нибудь» [9] , а немцу лучше стократно обыгранное и обхаянное: «Ди эрсте колонне марширт, ди цвайте колонне марширт…» [10]

9

См. у В. Даля. «Авось» – может быть, сбудется (с выражением надежды). «Небось» – сокр. «не бойся, не трусь, не опасайся». Иногда – вопрос, выражающий вероятность, предположение, угрозу («Небось, доедем. Небось, не даст он тебе ни гроша!»). «Как-нибудь» – или в смысле «небрежно», «спустя рукава» или – «так или иначе, но будет сделано, случится».

10

«Первая колонна наступает сюда, вторая колонна наступает сюда…» – слова из приказа немецкого генерала Пфуля. Цитата из «Войны и мира» Л. Толстого, в которой автор пародирует систему прусского планирования боевых операций.

Значит, что мы имеем? Какой вариант попытки нарушения «радиомолчания» придёт в голову безопасникам в самую последнюю очередь?

Правильно – что пресловутый запрет на связь с внешним миром захочет нарушить сам президент. Эта ситуация ими скорее всего вообще не принимается во внимание. «Хозяин барин, что пожелает, то и сделает», значит, всё внимание к остальным обитателям резиденции.

А у президента имеется весь комплект – и сотовые телефоны, и проводные, и специальная защищённая линия, и оптоволоконный кабель, отводка от вашингтонской «горячей линии». Радиорубка с всеволновыми приёмопередатчиками, что-нибудь по линии Пентагона, как положено Верховному главнокомандующему. Лютенс раньше просто не интересовался этим вопросом, а сейчас начал считать и понял, что наверняка о многих деталях обычного понятия не имеет. Вон в дальнем углу парка двухэтажное здание виднеется, сплошь всякими антеннами утыканное, там и космическая связь наверняка, и вообще что-нибудь такое, о чём в популярных журналах не пишут. Да ему это знать и ни к чему. Самое лучшее решение – самое простое.

Не рисковать, пытаясь дозвониться до своих приятелей, которым придётся долго объяснять суть дела, да и то неизвестно, получится с одного раза или нет. А времени на обстоятельные разговоры у него не будет. Кроме наружной слежки наверняка есть и видеокамеры, прослушка во всех более-менее значимых помещениях. Сам по себе факт попытки связи с внешним миром не так страшен, сравнительно правдоподобное объяснение он всегда придумает, но вот содержание его разговоров посторонним знать нельзя ни в коем случае. Значит, проще сразу выходить на «куратора», одной кодированной фразой сказать, что нужно, а потом пусть сам думает, как довести его информацию, мысли и рекомендации до «друзей».

Ляхов оставил ему два телефонных номера для экстренной связи, в нью-йоркском и сан-францисском офисах своего «института», ещё чей-то мобильный и адрес электронной почты. Вот, наверное, к компьютеру бы проще всего подобраться. Тут их наверняка несколько, для хозяина, жены – первой леди, возможно, и в других помещениях президентского дома есть стационарные аппараты или небрежно оставленные лэптопы. Никто же не готовился заранее к нынешнему «чрезвычайному положению». Осталось найти способ выяснить, где удобнее и безопаснее осуществить свой замысел.

Больше двух часов Лютенс бродил по аллеям, несколько раз обошёл президентский коттедж, прорабатывая способы замотивированного туда проникновения. Но ничего исполнимого в голову не приходило. Вспомнил даже русский фильм «Семнадцать мгновений…». Увы, воздушной тревоги, чтобы попасть в комнату связи, в ближайшее время ждать не приходилось, а часовой у входа наверняка проследит, чтобы «гость», по его словам, идущий к президенту «по делу», не отклонился от маршрута.

Проблема, как часто бывает, разрешилась почти что сама собой, «без» и даже «вопреки» потугам рационального мышления.

Лерою просто захотелось пить. День всё-таки был достаточно жарким, и обед слишком острым, в мексиканском стиле. Идти в своё бунгало, где имелся кулер с ледяной водой, не хотелось, да и вода не казалась подходящим к случаю напитком. Гораздо лучше бы выпить пива, а то и хорошего сухого вина. Калифорнийского, но можно и мозельского. На первом этаже гостевого дома, вокруг которого располагались несколько бунгало, в одном из которых жил он сам, Лютенс ещё утром заметил нечто вроде буфета или бара, и чёрный стюард там в глубине шевелился. Если и сейчас открыто – чего ещё желать. Никаких ограничений в этом смысле на него не налагалось, сам он не «при исполнении», а размышлять и строить планы в культурных условиях куда приятнее.

Лерой снова подивился, что русская фразеология приходит ему на ум здесь даже чаще, чем в самой России. Причём эти «культурные условия» – это ж ещё с советских времён, когда выпивка в рюмочной противопоставлялась «поллитре на троих» в подворотне или в кустах на детской площадке.

Бар действительно функционировал, несмотря на то что, по наблюдениям Лютенса, никаких гостей, кроме него, в Кэмп-Дэвиде сейчас не было. Так он и спросил представительного негра лет сорока, одетого в нечто среднее между смокингом и ливреей.

– Вы совершенно правы, сэр. Гостей в доме сегодня нет. И вчера, кроме вас, не было. Я даже удивился, что вы не заглянули. Однако заведению полагается работать. Офицеры охраны после смены заходят, старший обслуживающий персонал… Здесь много людей, сэр, которые с удовольствием выпьют стаканчик кока-колы или чего-нибудь покрепче… Вам что предложить?

Мысль о том, что можно действительно позволить себе «покрепче», показалась ему привлекательной. Склонности ведь никуда не делись, невзирая на события последних дней, а сам факт того, что он «употребил», может сыграть на руку. Злоумышленник «в логове врага» никогда не станет вести себя подобным образом. Снайпер не курит в засаде, автогонщик не пьёт перед стартом…