ФБР
Шрифт:
— Забей. Я сейчас немного нервничаю, поэтому избавь меня от церемоний. — Малыш вздохнул. — Я этот разговор завёл не просто так. Мы летим на очень ответственное и опасное задание. Намного опаснее, чем ты можешь себе представить. Ты вчера завалил серьёзного соперника. Он, кстати, уже пришёл в себя, но месяц в палате интенсивного ухода ему обеспечен.
«Знал бы ты, Чан, кто на самом деле его завалил — козлобородый интеллигент в котелке…» — подумалось Говарду.
— Есть два типа милиционеров, — тем временем продолжал Малыш. — Те, кто до самой пенсии сидит в кресле водителя патрульного флаера. Выше старшего сержанта им никогда не светит. Мы их называем «баранщики» — потому что они крутят баранку, хе-хе… И те, кто бросается в омут опасности,
— Я никогда о таком не слышал, — выпучил глаза Говард.
— Конечно же, не слышал, ты в отделе и полгода не работаешь. Схема у нас проста: к каждому новичку приставляется опытный сотрудник. Он следит за ним, наблюдает, анализирует каждый шаг, как на рабочем месте, так и в свободное время, и когда видит, что помощник созрел — проводит с ним разъяснительную работу. С кем-то это происходит через год, с кем-то через три, а с кем-то вообще не происходит. Я считаю, что ты уже созрел. В общем, ты сейчас должен сделать выбор. Каждый из нас был баранщиком, но не каждый становился гладиатором.
— Чан Вэй…
— Прежде чем говорить, подумай. Хорошо подумай. Смертность гладиаторов очень высока. И по статистике девяносто процентов случаев попадают как раз на боевое крещение. И ещё немного пищи для размышления. Когда тебя брали к нам в отдел, старшие коллеги тут же записали тебя в вечные баранщики. Главная причина — ты не употребляешь байган. Ты ведь знаешь, что нас финансирует непосредственно корпорация ФБР. За всё время ты ни разу не воспользовался причитающимися тебе талонами на байган. Вернее, ты их попросту продавал за бесценок ребятам из патрульно-постовой службы.
— Распоряжаться талонами, как мне казалось, это личное дело каждого, — не удержался Говард. — И вообще, откуда это вам известно?
— Ах-ха-ха, ты что ещё не понял? Я о тебе всё знаю. Вплоть до того, что ты компостируешь мозги ученице десятого класса двадцать второй школы Светлане Соловьёвой. А какая девчонка. Персик! Тебе добрая половина отдела завидует.
Говард хотел что-то сказать, даже рот открыл, но из вмиг пересохшего горла вырвалось лишь неразличимое мычание.
— Суть не в этом, Вар, — сказал Чан. — Посмотри, на каких флаерах летают наши коллеги из других отделов — на древних развалюхах, едва способных тронуться с места. Посмотри на их устаревшее вооружение, и посмотри на наше, соответствующее последним разработкам дагонцев. Мы элитный отдел. И каждый его сотрудник должен быть специалистом высшего класса в своём деле. Да всё те же баранщики — лучшие в стране операторы механизмов наивысшей сложности. Баранщик со стажем без проблем поднимет в воздух многотонный самолёт и выведет его на орбиту Земли, если перед ним будет поставлена такая задача. И поверь моему опыту, такие задачи порой ставятся…
— Но почему меня коллеги записали в вечные баранщики? — Говард хотел спросить совсем другое, и даже не спросить, а возмутиться, но в последний момент именно эти слова сорвались с его губ.
— Я ведь тебе уже сказал, — покачал головой Чан Вэй. — Ты не употребляешь байган. Эта странность смутила многих сотрудников. Но не меня. Я привык ценить людей по сумме их поступков, а не по одному показателю.
— Я хочу стать гладиатором. Идущим на смерть, — Говард хотел сказать это твёрдо, но на слове «смерть» его голос дрогнул. Слишком волнительно и неожиданно всё. — Я эти полгода удивлялся, почему вы не берёте меня на задания, оставляете сидеть в машине. Мне не терпелось пойти вместе с вами, задержать преступника, ощутить адреналин погони…
— Это хорошо, Говард, это хорошо, — кивнул Малыш. — Но подумай ещё раз. Меня ты убедить можешь и менее сложным заданием, но для недоброжелательно настроенных к тебе коллег, увы, нужно что-то посерьёзнее. Как раз такое задание, на которое мы сейчас летим. В Киеве обнаружен телепат третьей степени. Уже есть жертвы среди столичных коллег. Объявлена мобилизация оперативных сил. Это задание может оказаться для тебя не только первым, но и последним. Ты хорошо подумал?
— Да. Я хочу быть гладиатором. И плевал я на этого недобитого телепата.
Чан ещё раз довольно кивнул, а потом добавил, уже с китайским акцентом:
— Мне би твой оптимисм…
Ближе к Киеву облачность усилилась, и пришлось снизить высоту до трёхсот метров. GPS-навигатор верно указывал путь, а бортовая рация всё не замолкала, нагнетая и без того накалённую обстановку. Вот и пригород Киева: ресторанчики вдоль заброшенной автострады, частные кирпичные домики и громадный зеркальный купол на берегу Днепра. Такие купола стоят в каждом крупном или стратегически важном городе. Купола для счастливчиков — так их называют те, кто ещё не оказался внутри. На этом куполе громоздился медленно вращающийся диск, на котором светилась божественным золотом надпись «ФБР: КИЕВСКИЙ ПЕНСИОННЫЙ ПАНСИОНАТ». Не всегда на дисковом табло светилась именно эта надпись, и не всегда она была золотая. Цвет менялся в зависимости от погоды, времени суток, и времени года. Иногда он медленно переливался из одного в другой. Осенью преобладали жёлтые тона. Летом — красные. Весной буквы любили выкрашивать оттенками зелёного. А зимой, конечно же, всеми цветами радуги, с преобладанием тропических цветов, ведь с «Фармацевтикой Бережных Рук» никогда не бывает холодно — ваше сердце всегда согрето байганом и ослепительными улыбками сотрудников корпорации! Кроме названия пансионата время от времени высвечивалась реклама очередной новинки. В основном это был байган, хотя в последнее время заводы корпорации начали производить и другие бытовые товары. Зубные щётки, туалетные ёршики, вантузы, расчёски, электрические чайники, одноразовую посуду, помаду, воск для эпиляции, влажные салфетки и прочую бытовую радость. Как обещала реклама, вскоре планируется выход нового товара на рынок — зубной пасты на байгановой основе…
Киев был неотразим. От него веяло богатством и роскошью, которых так недоставало городу Н. Новенькие многоэтажки, каштаны вдоль ровных, без единой трещины тротуаров, ослепительные купола то ли церкви, то ли собора (из уроков школьной географии Говард помнил только одно название: Владимирский собор; но его ли он увидел из кабины патрульного флаера или нет — остаётся только догадываться), парки водных развлечений вдоль берегов Днепра… Что категорически не понравилось Говарду, так это люди — все разодеты в красочные, пёстрые одежды. С высоты полёта они казались разноцветными букашками и невольно напомнили цитату одного украинского классика: «В Киеве великолепная флора, но ведь фауна…»
Бортовая рация всё повторяла: пересечение бульвара Леси Украинки и улицы Немировича-Данченко, дом 15А. Но и без этого было ясно, где происходит действо: оцепление, толпы милиционеров из всевозможных отделов и городов, шлемы, плексигласовые щиты, дубинки, миномёты, таранные танки, зависшие в воздухе патрульные флаеры… На первый взгляд порядка во всём происходящем не было, но если присмотреться, можно уловить чёткую тактическую линию. Кирпичный двухэтажный дом захватили в кольцо, через которое ни одна живая душа, будь она телепатом третьей степени, будь хоть самим чёртом, не проскользнёт — ни по земле, ни по воздуху. И это кольцо медленно сжималось, укрепляясь всё прибывающими милиционерами.
Говард снизил флаер и завис в сорока метрах от дома, в котором по данным разведки находился штаб вооружённых психокинетов. Приказ взять на прицел крайнее верхнее окно он выполнил молниеносно. С этой высоты открывался печальный вид на два тела милиционеров, лежавших невдалеке от подъезда злосчастного здания. Судя по серой форме, это были сотрудники убойного отдела.
Адреналин ударил в голову. Говард захотел сейчас же, в ту же секунду надавить на спуск и полить окно доброй порцией свинца. Восьмиствольные пулемёты уже начали разогреваться…