Федор Апраксин. С чистой совестью
Шрифт:
— Так ты посмотри таковых.
— Присмотреть-то недолго, да как мужику-то семью кормить, ежели он ни рыбкой, ни пашней заниматься не будет?
— То не твоя забота, государь сполна работным людям жалует деньгу. Поспешай, завтра на съезжую приди и сказывай мне толковых людишек.
Осмотрели с воеводой сосновые делянки.
— Для строения судов надобны дерева без сучьев, — предупредил Апраксин.
Поутру на Казанскую Собакин и Апраксин ехали вдоль озера встречать царскую свиту. Вода у берега уже чуть позеленела, салатным
— Государь нынче в Троицком ночует, с обозом. Завтра здесь будет.
— Велик ли обоз? — спросил Апраксин.
— Цельная рота, почитай. Мастеровые едут, иноземцы Тиммерман, Брандт и Корт. Железо полосовое везут, пеньку, смолу, холстину.
Апраксин слушал, покачивая головой: «Стало быть, государь по задуманному стелет».
Седьмое лето ходит Федор комнатным стольником у молодого царя. Начинал, когда тому еще не минул десятый годок. Страшное то было время, лихолетье, лилась кровь боярская ручьями, терзали и кончали людей, близких царю, подчас на его глазах. Страдали и невинные. Очумевшие, полупьяные стрельцы жаждали расправиться с братом царицы Иваном Кирилловичем, а по ошибке в полутемных палатах зарубили стольника Федора Салтыкова. С той ужасной поры что-то переломилось в веселом, добродушном царевиче. Так же вроде бы играл и забавлялся с однолетками, выглядел прежним непоседой и шалуном, но изредка какая-то тень набегала на его не по годам умное лицо, заволакивались темные глаза какой-то невысказанной болью и печалью…
У Федора безотцовщина с малых лет, сравнительно тихая и размеренная детская жизнь в семье скромного достатка выработали неприхотливость и непритязательность. Унаследовав от матери неторопливость в действиях, он старался делать все осмотрительно и надежно. Пришлись к месту эти свойства характера при общении с малолетним царем. За минувшие годы не раз неприметно влиял Федор на поступки своего несколько своенравного повелителя. Где-то в шутку подскажет, как-то осторожно одернет. Всюду сопровождал царя: и на богомолье, и на многочисленных литургиях, которые считалось большим грехом пропустить.
Увлекался и сам комнатный стольник разными затеями Петра. Привлекало царя токарное дело, и Федор набил руку в этом ремесле. Начались потехи с войском, и тут стольник поневоле осваивал азы солдатской науки. Строили на пруду струги, и здесь пришлось попотеть, чтобы не отстать от входившего в возраст Петра Алексеевича. А уж после того, как парус заполоскался перед взором царя, жизнь потекла совсем по другому руслу…
Пришпорив коня на взгорке, воевода кивнул на желтые листья березы:
— Солнышко-то, Федор Матвеевич, чай, на зиму пошло?
— Оно, глядишь, жарища-то все поменьше будет.
На горке у массивной каменной часовни всадники остановились, не слезая с коней.
— Бают, сия часовня повелением Ивана Грозного сооружена, — проговорил воевода. — На сем месте будто царица бременем
— Знатное место для встречи государя, — ухмыльнулся Апраксин, и словно в ответ ему запылился проселок за придорожными соснами: показалась царская свита. Сразу же тронулись дальше. Петр ехал посередине, справа Апраксин, слева воевода.
— Обозы поотстали малость, небось к Сергиеву не дошли. Как управился, Федор?
— Все путем, государь. Недостаток в струменте, пил раз-два, и обчелся.
— Пилы везем, другие припасы. Все, воевода, подобру надобно поместить для сбережения.
Легкий ветерок потянул снизу озерным привкусом. Сквозь сосновую кущу просвечивала голубизной зеркальная гладь.
В устье Трубежа Петр первым делом повел Брандта на пристань. Вспрыгнул на карбас, погладил борта, провел рукой по вантам, полез на корму, выпрямился, окинул взглядом озеро:
— А что, Брандт, чем не море?
— Озеро славное, государь, но море поболее намного.
Карбас Брандту понравился.
— Но мы станем сооружать несколько другое. Знатней этого судно. — Брандт попыхтел трубкой.
— Для начала, государь, — посоветовал Брандт, — будем мастерить яхту небольшую, как получится. Потом можно построить другую, в две мачты с палубой. — Карстен знал, что Петру захочется большего. — А там уж будем думать о фрегате.
Петр загорелся:
— Что есть фрегат?
— О, это красивый корабль, наподобие «Орла». Три мачты, две палубы с пушками.
— Сколько пушек?
— Много пушек. Полсотни. Но нам хватит и десяти.
— Почему?
Брандт усмехнулся:
— Для этого озера достаточно, здесь нет неприятеля.
На том и порешили.
На поляне уже орудовали плотники, сооружали козлы для распиловки бревен. Через два дня Апраксин принимал первую возку леса с делянки, загодя выбранной Еремеевым.
Рано утром пришел Петр, долго смотрел, как ладно пилами плотники сновали: вверх-вниз, вверх-вниз, и готовая доска набок отваливалась. Не вытерпел, скинул кафтан, сам полез на козлы. В тот же миг Меншиков всех потешных загнал на козлы, сам с царем в пару встал.
Работа пошла веселее, Еремеев подошел к Апраксину:
— Дозволь молвить.
Тот кивнул.
— Не все ладно. Досья трудно достаются, не ровен час, дождь хлынет, все попортит. Навес надобно ладить, туда досья перекладывать.
— Добро, делай. Людишками воевода распорядится.
На другой день из залесья потянул легкий ветерок, и вся неделя оказалась ветреной… Теперь работы на подели царь чередовал с плаванием на лодке под парусами. После полудня он обычно брал Апраксина, Меншикова и Еремеева.
Неделю спустя Петр освоил азы парусного дела, ловко орудовал со снастями при перемене галса и заходе ветра. Апраксин старался не отставать. Рыбный голова с явной охотой пояснял тонкости управления лодкой под парусами.