Федя и Данилка
Шрифт:
– Федь, а Федь, – прошептал Данилка, – смотри-ка, будто верблюд вон там высунулся…
Но Федя не видел верблюда:
– Просто кусок глины торчит.
Данилка с замирающим сердцем прошел мимо неподвижного верблюда – да, это просто кусок глины. Зато на освещенной луной стене каньона Данилка отчетливо увидел фасад какого-то дома. Колонны по всему фасаду, крыльцо со ступеньками – только ступеньки осыпались. Окна с закрытыми ставнями, слепые окна. Подземный, заколдованный дом…
– Федь,
– Где дом? Никакого дома. Просто водой размыло.
Федя не видел никакого дома. Но впереди за поворотом что-то густо чернело. Федя поднял камень и бросил туда, где чернело. Камень прошуршал по сухой листве. Федя ободрился, прибавил шагу. Это камыши чернели за поворотом.
Совсем примолкли ребята, когда вступили в эти камыши. Высокие пушистые метелки сомкнулись у них над головой. Федя и Данилка уже не дразнили друг друга и не спрашивали: боишься, не боишься, – они молча шагали, касаясь друг друга плечами. Они слушали, как трещат и шелестят у них под ногами жесткие стволы и листва камышей.
– Скоро… пещера будет… – сказал Федя.
Хотел сказать: «Ведьмина» – и не сказал. Раздвинул плечами камыши и пошел дальше. Надо было идти. Не оставаться же здесь! А страх уже мало-помалу забирал его. Но Федя был крепкий, он терпел и еще мог терпеть. И будет терпеть, но перед Данилкой не сознается.
А Данилке давно уже было не по себе. Он тревожно оглядывался по сторонам. Уйти бы отсюда, вскарабкаться по этим выступам наверх, в светлую долину, и бежать домой что есть мочи!
Но тогда, значит, правду сказал Федя, что его лечить нужно…
Снова узкий коридор. Заколдованный город остался позади. Темная стена заслонила проход.
– Пещера, – сказал негромко Федя и замедлил шаг.
Данилка подошел к нему поближе. Замирая от страха, они тихонько шли к темной пещере.
Как-то так случилось, что над трещиной остался холм земли. Поток подмыл этот холм, прорвался сквозь него, и над руслом остался тяжелый темный шатер. Это и была Ведьмина пещера. Кто так назвал ее в давнее время? Может, деревенские ребята, а может, пастухи.
Неслышно ступая, затаив дыхание, ребята вошли в пещеру.
Из пролома сверху падали прямые лунные лучи. Они слегка освещали пещеру, но от этого света пещера казалась почему-то еще страшнее. Что-то шевельнулось в темном углу. Данилка дрогнул и весь напрягся, готовый бежать. У Феди тоже холодок прошел по спине. Он пристально вгляделся в угол. Две крохотные точки, будто бисеринки, светились оттуда.
– Глядит… – шепнул Данилка.
Федя шагнул к этим точкам. Из угла что-то еле слышно зашлепало. Точки передвинулись…
– Ха! – сказал Федя. – Это жаба!
Данилка перевел дух.
Это и в самом деле была жаба. Пробираясь по стеночке, срываясь с уступов, она торопилась убраться подобру-поздорову.
– Ну, вот тебе и Ведьмина пещера! – начал было Федя. – Ну и что? Жабы, и все…
Вдруг Данилка дернул его за рукав. Кто-то, осторожно ступая, подходил с другой стороны к пещере. Мелкими шажками шел кто-то, будто подкрадываясь: туп-туп-туп… И тут ребята не выдержали. Они брызнули обратно по узкому руслу. Ничего не видя и не слыша, они мчались вперед. Иногда пытались выбраться, карабкаясь на стену каньона, срывались, падали и опять бежали.
Наконец нашли подходящее место, выбрались наверх и полетели, чуть касаясь земли, по серебряной полынной долине. Домой!
Там, где кончались каньоны, на дороге окликнул их верховой. Это был старый пастух Иван Никанорыч.
– Эй, ребята, далеко бегали?
Федя и Данилка сразу сбавили свой полет, как бы приземлились, и пошли обыкновенным мальчишеским шагом. Тут уже бояться нечего – живой человек, свой человек с ними!
– А мы тут… по всей долине… – передохнув, сказал Федя.
– И по каньонам… – добавил Данилка.
– А не видали там ягненка? – спросил Иван Никанорыч. – Ягненка подпаски где-то оставили, ищи вот теперь! А где искать? На той ли горе, на этой ли…
Федя и Данилка поглядели друг на друга.
– А! – весело сказал Данилка. – Да это ягненок был!
А Федя принял равнодушный вид.
– Я и так знал, что ягненок, – возразил он Данилке. – Поезжайте, дяденька Иван Никанорыч, к Ведьминой пещере, он там понизу ходит. Мы бы пригнали его, да ведь… да ведь…
Иван Никанорыч не стал ждать, когда Федя объяснит, почему они не пригнали ягненка. Он стегнул прутиком лошадь и рысью поехал к большому каньону. А Федя и Данилка пошли домой.
– Значит, ты знал, что это ягненок? – лукаво спросил Данилка.
– Конечно, знал! – ответил Федя сердито.
Данилка засмеялся, но спорить не стал. И Федя не стал спорить. Только он с тех пор уже никогда больше не лечил Данилку от трусости.
Федина тревога
Каждый день в колхозе ждали: вот сегодня найдут воду! Уж невмоготу становилось жить. Скотина похудела, коровы стали давать меньше молока. Гуси и утки ходили встрепанные, запыленные какие-то. Овцы осипшими голосами блеяли у водопоя. Все просили: воды, воды, воды!
Воду привозили, делили по дворам. И коровам наливали, и лошадям, и овцам. Но мало было этой воды, не вволю, не досыта, а так, лишь бы протерпеть тяжелое время.
Сергей Матвеич совсем замучился и почернел. С рассветом уходил он с бригадой в горы. Там бурили, тут бурили. Где-то здесь обязательно должна быть вода. А воды нет и нет.