Федя и Данилка
Шрифт:
Данилка встряхнулся, вскочил и сбежал вниз, на тропинку. Лисью бухту отсюда было хорошо видно – вот он, длинный плоский берег с каймой белого прибоя. Но у Данилки была уже только одна мысль: домой! Только бы добраться обратно, к дому, напиться свежей воды, умыться и спрятаться под крышу от этого зноя. Кажется, и недалеко он ушел от перевала. Но идет, идет Данилка, а дорога к дому будто все больше и больше растягивается.
Данилка прибрел домой далеко за полдень, когда солнце уже шло под уклон. Исцарапанные, сбитые о камни ноги шибко болели. И голова
И опять горячая досада закипела в Данилкином сердце. Если бы не Федя, лежал бы у него сейчас в коробке оранжевый огонек. Эх, наподдать бы этому Федьке! Пусть этот Федька теперь и к дому не подходит!
В это время заскрипела железная калитка ржавым голосом: «К нам иду-у-т»…
И во двор вошел Федя. Он что-то зажимал в руке, и глаза его весело блестели.
Данилка насупился, опустил голову. А Федя подошел к нему, улыбнулся и сказал:
– На!
И положил Данилке в коробку два розовых камня.
Данилка чуть не рассыпал всю свою коллекцию. Он схватил Федины камни. Два крупных сердолика лежали у него на ладони, два чистых, прозрачных сердолика. Один продолговатый, розовый, с фиолетовым пояском посередине. А другой круглый, темный, почти вишневого цвета.
– Ой! – шепнул Данилка. – Где же ты взял их?
– Важность! – ответил Федя. – Пошел в Лисью бухту и нашел.
– Ты был в Лисьей бухте?
– А что ж такого? Утром влез к одному шоферу в кабину – и прямо до санатория. А там десять шагов – вот тебе и Лисья. Только камни искал долго.
– А Васятка Тимаков говорит: «Граблями греби», – напомнил Данилка.
– Больно храбрый твой Васятка, – ответил Федя. – Пока такой камень найдешь, семь раз намокнешь да семь раз просохнешь.
– Ты купался там?
– А то! Я прямо так – в штанах и в рубашке. А потом хожу по берегу – и ничего, прохладно. Высохну – опять в море. Вот этот прямо на песке лежал. – Федя взял в руки розовый сердолик. – А тот, темный, из волны выхватил.
Данилка задумался, молча разглядывая камни.
– Что же, ты, значит, из-за меня ходил за ними? – спросил он, помолчав.
Федя пожал плечом:
– Ну, а раз ты плачешь? Ревет, как теленок. Ну, а мне что? Сбегал да принес. Важность!
Солнце уже село за дальними горами.
Желтое небо еле светилось над лиловыми вершинами.
– Пойду гусей загоню, – сказал Федя.
И пошел домой.
Данилка вспомнил, что у него тоже дела. Надо теленка загнать – опять убежал куда-то. Надо полыни наломать для веника…
Он еще раз полюбовался сердоликами, спрятал их в коробку, а коробку засунул под крыльцо, под щелястые ступени.
Ну вот, теперь у Данилки есть сердолики. И друг у него тоже есть. И сразу стало очень хорошо жить на свете!
Вскоре пришла мать, принесла ведро воды из цистерны.
– А мне Карадаг два сердолика прислал, – сообщил Данилка, – розовый и вишневый.
– Вот как! – удивилась мать. – Значит, ты с Карадагом подружился?
– Ага. Подружился. И Федя тоже. Карадаг эти сердолики мне с Федей прислал.
– Очень хорошо, сынок. Очень хорошие друзья у тебя.
– А еще ты, мама, не бойся. Сергей Матвеич воду найдет. Он сказал, что в Карадаге сердолики есть, – и вот они, есть! Он сказал, что вода в наших горах есть, – значит, есть вода. Он ее найдет. Только упорство нужно.
Самолёт прилетел в колхоз
Еще одна неприятная новость объявилась в колхозе: агроном заметил на виноградниках тлю.
– Надо немедленно опрыскивать ядом, – сказал он председателю Тихону Иванычу, – чтобы сразу захватить.
– Шутка сказать – двести гектаров сразу, – покачал головой Тихон Иваныч и взялся за свой сивый ус. Будто если подергает себя за усы, то лучше придумает, как ему быть. – Народу не хватит сразу по всем виноградникам пройти. Может, по участкам можно?
– Нельзя, – сказал агроном, – пока очередь до дальних плантаций дойдет, виноград погибнет.
– Ну что ж, – решил председатель, – значит, надо самолет вызывать. Тревога!
Тихон Иваныч пошел в правление звонить по телефону в совхоз.
Ребята – Федя, Данилка, Васятка Тимаков и Тоня Каштанова – уселись на ступеньках и стали ждать. В правление их не пустили, а узнать очень хотелось, прилетит к ним самолет или не прилетит.
Федин Валет тоже сидел с ними. Он любил сидеть там, где люди сидят, рядышком с ними. Люди на скамейку сядут – и он на скамейку взберется. А теперь люди сели на ступеньку – так и он втиснулся к ним в середку. Втиснулся и начал расталкивать ребят, чтобы самому занять побольше места.
Тоня рассердилась.
– Противный какой! – крикнула она. – Уходи отсюда!
Валет прижался к ступеньке и не шевелился. Он сделал вид, что дремлет и ничего не слышит.
– Пошел, говорят! Чего прижался? – опять закричала Тоня и толкнула Валета.
Но Валет только приоткрыл глаза, словно интересуясь, кого это гонят отсюда.
Тоня вскочила и, отряхиваясь, отошла от крыльца. Ребята засмеялись.
– Собашники! – сказала Тоня.
Тут она заглянула в открытое окно и увидела, что Тихон Иваныч выходит из той комнатки, где в правлении помещается телефон.
– Дозвонились, Тихон Иваныч? – крикнула она и повисла на подоконнике. – Пришлют самолет?
– Завтра к вечеру пришлют, – ответил Тихон Иваныч.
Тоня спрыгнула на землю.
– Ага! – закричала она ребятишкам. – Сидите там со своим Валетом, а я уже все знаю! Я спросила! Я вперед всех узнала, ага! Завтра к вечеру прилетит! Сидят там, а я уже знаю!..
Тут подошел к правлению агроном. Тоня и к нему подбежала похвалиться:
– Завтра к вечеру прилетит, я узнала! Это я первая узнала!