Феерия для другого раза I
Шрифт:
Ох, немного полегче!.. За и против!.. люди, полные жестокости, единственно правоверные коммунисты! «верящие во все»! в утопии, чепуху, обглоданные, они верили всему! Причастие без хлеба, вина и мяса!* [165] Вот! Да здравствует Иисус! две тысячи лет!
– Он не хотел! не хотел!
Я ушел из чистой любезности, рыцарской гордости, добрососедского альтруизма! правда! правда! доказательства вам нужны? чтобы никого из-за меня не распяли! не изрубили! ничего не знаю! Это от большого уважения, не по ошибке! Я бы задержался еще на недельку, но было больше тысячи убийц: триста тысяч! какой риск для истории! Они ринулись на мой этаж… выбили входную дверь… схватили меня, связали… они отправили меня на казнь… на кол? для вас это ничто? четвертование – тоже!.. а колесование!.. Эшафот! Часы с кукушкой! Виселица? Прыжок с высоты! Качели! Я вижу вас, качаясь под взрывы вашего хохота… Я тоже корчусь от смеха, там, наверху!
165
Переходя таким образом от «единственных коммунистов, которые причастились <…> огнем и мясом», через схожие понятия «веря
Ох, состязаться с вами! у вас есть сердце? Я никогда не стану таким, как вы! Испытания меня добили, признаю… слышите, я возвращаюсь к маме… ничего не могу поделать со своей печалью… она похоронена на кладбище Пер-Ла-шез, аллея 14, сектор 20… я хотел бы получить «железный лист»… только бы посмотреть на могильную плиту…
Все началось еще тогда… она никогда не узнала, кем я стал… я приносил ей горшочки с маргаритками… это ее цветы… Маргарита-Луиза Селин Гийу… Она умерла от тоски по мне, от изнурительно тяжких переживаний… от сильного сердцебиения, от пугающих разговоров вокруг… высказываний людей с проспекта Клиши!.. на скамейках… общественное мнение!
Она никогда не узнает, кем я стал… мы видели, как однажды вечером она ушла, побрела по улице Дюрантэн, затем спустилась к Ламарк… а затем это с ней случилось… уже навсегда… она не спала месяцами… Она никогда много не спала… теперь она спит… Она была, как и я, заботливой, слишком совестливой… Она смеялась приятным дробным смехом, у меня же громовой раскат… Доказательство: рядом две могилы, слышите, а я могу смеяться, когда хочу, я думаю о вас, волшебно, как вы будете юлить, дергать ногами, когда заиграет флейта, вид сверху, который вам еще не знаком… Смех либо живет в тебе, либо нет… Я видел ее смеющейся, над кружевами, над «Малин», над «Брюгге», тонкая паутина, крохотные узелки, соединения, моя мать, петли, она плела узоры… напрягала глаза… это превращалось в огромное покрывало, в кокетливый рай, своим грациозным рисунком… филигранным изяществом, которого никто нынче не понимает!.. это ушло вместе с эпохой… оно было слишком легким… Красота!.. это музыка без нот, без звука… для работы нужны были зоркие глаза… у моей матери были такие глаза… под конец она совсем ослепла… шестьдесят лет над кружевами!.. Я унаследовал ее слабые глаза, все вызывает у меня слезы, эта серость, краснота, холод… Я с трудом пишу… о, я тоже скоро засну! я найду отдохновение!.. Я заслужил… «Презрение» [166] более чем возмутительно! предатель! бездарь! никто не помешает мне умереть! Хватит! все! Баиньки! Я заслужил!
166
«Презрение» – Селин подразумевает «лишение гражданских прав» по 75-й статье.
Мне бы хотелось получить «железный лист» на кладбище Пер-Лашез, своими глазами увидеть плиту, имя… О! Какая наглость! чтоб они сдохли! Дерьмо! Они выкрикивают: «Вон из Франции!..» Мне? Родившемуся в Курбвуа! они, родившиеся в кучах дерьма, которые не отмечены ни на одной карте! вылезшие из печальных голых степей, в которых нет ни одного столба! из писсуаров! из вонючих луж! из грамматических правил! высокомерие меня погубит! вы сами увидите! увидите беспардонность этих подонков! потрясение, которое я пережил! когда все дозволено!.. недавние подхалимы!..
У них для меня только хула.
Достаточно и Гортензиа для этого! чего стоят его непристойные предложения, за оконной решеткой, там! на рассвете!
– Я – Людовик XV! Я – Людовик XV! старый хрен! иди полюби меня!
Это необычные слова.
– Иди, обними меня, бандит! Лилия! Франция и Колонии! Кардинал Дюбуа* [167] отдает приказы!
Точные слова.
Вот навязчивая мысль, которую он мне внушает! Они специально его отправили с набережной Нерве* [168] в Париже…
167
Кардинал Дюбуа был министром не при Людовике XV, а во времена регентства Филиппа Орлеанского. Создание Вест-Индской компании во времена его бытности министром, а затем и Индийской компании связано с развитием и увеличением количества французских колоний.
168
В названии набережной Нервё легко распознать намек на набережную Орс, т. е. месторасположения Министерства иностранных дел, сотрудник которого Ги Жерар де Шарбонньер требовал от датского правительства выдачи Селина (см. ком. (63) – Прим. пер.).
– Потом тебя обезглавят!
По крайней мере, он не золотит пилюлю, он хочет мою жопу, потом голову!..
Вот люди, которых ко мне подсылают, Заседатели, с набережной Нерве в Париже!.. снова бросить в тюрьму святых! и в форме эктоплазмы! должно быть, пришли самые распоследние времена!
– Я молюсь! – кричу… – Я молюсь!
Я осеняю себя крестом… Vade!* [169] Изыди, Сатана!
Он хохочет!
Я снова крещусь.
Во имя великого Хинного дерева! – вою я… – которое сильнее Господа Бога!
169
Vade retro Satanas! – «Изыди, Сатана!» (лат.). – в Евангелии слова Христа, обращенные к соблазняющему его Сатане.
Тут он молчит… он исчезает на три… четыре минуты…
– Бразильяк заставит вас замолчать! Разве он не больше пострадал?
– Можете усраться со своим Бразильяком! У него не было времени и насморка подхватить, они его расстреливали в тепле! а я гнию годами, в дыре, с тюленями справа, слева, напротив, я их не выношу! жандармов со свистками тоже! Нет больше Гортензиа, и его шутовских выходок, и его воплей, эхом отражающихся от стен! сирены, кладбищенские колокола! Даже для такого обездоленного, как я, это невыносимо, непередаваемо! страшно! Выдержать можно лишь смеясь, конечно!
А Андрэ Жируэтт,* [170] остроумец, все-таки это другая храбрость! я – жертва! замурован! остолоп! просто оперетта! а г-н Айер из Виньетт?* [171] О, они чертовски довольны собой! Честь и Правосудие в отеле «Риц» и на Вандомской площади!* [172] Выпьем по стаканчику! Повторим! Высоченная бронзовая колонна, они никогда не выбросятся из окна!
– Никогда мне не быть министром!
А кардинал Ла Балю?* [173] А Бланки на холме Сен-Мишель?* [174]
170
Намек на Андрэ Мари (у Селина Андрэ Жируэтт – Прим. пер.) – политического деятеля периода IV Республики. Когда Селин писал «Феерию для другого раза», Андрэ Мари стал министром. Был узником Бухенвальда. В 1949 г., занимая должность министра юстиции, он нашел компромиссное решение при рассмотрении дел, возбужденных против предприятий, оказывавших материальную помощь немцам при постройке «Атлантического вала». В предвоенные годы под псевдонимом Жак Лоран написал либретто к двум комическим операм: «Школа для мужей» (1935 г., по Мольеру) и «Душка Бернард, или Искусство любви» (1939).
171
Прозвище, скрывающее имя Рене Майэра, намекает на события, произошедшие в январе 1948 г., когда министр финансов изъял из обращения купюры стоимостью пять тысяч франков, так как появилось множество фальшивых денежных знаков. В письме к Жану Полану, написанному в январе 1950 г. (немногим позже назначения Рене Майэра на пост министра юстиции). Селин называет его «фальшивомонетчиком».
172
Отказавшись от должностей при многих правительствах, сменившихся в период с 1949 по 1951 гг., Андрэ Мари снова, как раз тогда, когда Селин заканчивает написание первой части «Феерии для другого раза», занимает должность министра. В кабинет министров также входит и Рене Майэр (министерство юстиции помещается на Вандомской площади, рядом с отелем «Риц»).
173
Кардинал Ла Валю во времена правления Людовика XI одиннадцать лет находился в заточении. Легенда гласит, что его содержали в камере, где он не мог ни распрямиться в полный рост, ни даже лечь, но это – литературное описание тюремного заключения Латюда, о котором не раз будет упоминать Селин в своем романе.
174
Бланки просидел в карцере тюрьмы Мон-Сен-Мишель с 1840 по 1844 гг., пережил заключение в одиночной камере в Пёти-Экзиль, а затем в Лож.
О, обратитесь к истории! всегда найдутся заключенные! черт! черт вас всех побери! полнейший дьявольский вздор! А Барбэ?* [175] И тогда как же Латюд? И Рип Ван Винкль* [176] со своей бородой? и мсье Капет!* [177] всегда найдутся палачи в Париже! всегда головы с плеч, пытки, виселицы! костры! просто чтобы знать, к какой секте вы принадлежите? каким убеждениям следуете? Целиком? на три четверти? и нашим и вашим? серединка на половинку? педераст? колеблющийся? косоглазый? воздержавшийся? Хитрец? Перебежчик?
175
Арман Барбэ (1809–1870) – республиканец, оппозиционер июльской монархии, депутат левых во времена Республики. После событий 15 мая 1848 г. был повторно арестован и присужден к пожизненному заключению.
176
Pun Ван Винкль вошел в список заключенных по ошибке, вольной или невольной. Один из своих рисунков, сделанных шариковой (или чернильной) ручкой, Селин подписал: «Селин Рип Ван Винкль». На рисунке автор изображает себя с длинной бородой, с ядром, привязанным к ноге, и с пером в руках. Там же нарисован и Бебер, прикованный к полу, с медалью, где изображена мельница Галетт, о которой Селин не переставал вспоминать, и силуэт кошки Бэсси в одном из углов рисунка, которая убегает. Однако персонаж сказки американского писателя Вашингтона Ирвинга, без сомнения, известный Селину по оперетте Робера Планкетта, написанной в 1884 году, не имеет ничего общего с рисунком Селина, кроме длинной бороды. История его жизни представляет собой историю человека, заснувшего на двадцать лет и проснувшегося в знакомой обстановке глубоким стариком с длинной бородой. Селин в копенгагенской тюрьме чувствует себя настолько оторванным от мира, а время тянется так долго, что действительность кажется ему похожей на сон Рипа.
177
В отличие от других, упомянутых выше персонажей, можно довольно точно определить, кто скрывается под именем мсье Капет (династия Капетингов): так называли революционеры Людовика XVI, заключенного в Тампль.
Послушайтесь моего дружеского совета… уместное замечание в данной ситуации… посмотрите на камеры!.. тысячи, правда же! миллионы людей сидят в клетках все это время!.. миллионы еще побывают там!.. Можно было бы согласиться с тем, что общепринято, установлено, понятно… Вовсе нет! крик рвется изнутри! вопль! наивысшее зло! Эти трагедии!
– Нелепость! вы, стоящие на четвереньках! Вот и все! Четвероногие! Стоны? Настала звериная эра! И что же? Зоология человечества! пресмыкайся или умри!