Фельдмаршал
Шрифт:
После него выступили государственные чины. Они поддержали его, благодарили за намерение освободить отечество.
– И хотим вместе с тобой не щадить для этого ни имущества, ни жизни!..
Следующие выступающие были не менее щедрыми:
– И всё, что имеем, вручаем тебе для государственной службы!..
В Дании же события разворачивались драматически для Кристиана. В Виборге собрался государственный совет, и сенаторы постановили, что отрекаются от верности и повиновения Кристиану. Оформив это грамотой, сенаторы поручили земскому судье Магнусу Мунку довести это решение до короля. Ему вручили грамоту с этим извещением, и судья, всё ещё побаиваясь силы королевской власти,
И он собрался к своему шурину, испанскому королю Карлу I, только что, два года назад, после смерти своего деда – императора Максимилиана, ставшему императором Карлом V, чтобы просить у него помощи. Шведские и датские дела он оставил на произвол судьбы.
Карл V находился тогда в Нидерландах. Война с Францией, испанские беспокойства требовали гигантских расходов, отнимали у него все военные силы и время, и помочь реально своему зятю он не мог ничем. Он грозил в письмах и декларациях северным королям и князьям, но слабеющего владыку, Священную Римскую империю, уже мало кто слушался.
При его отъезде на корабли тащили всё: что попадало под руки, что можно было поднять, ободрать во дворце, сломать, унести и погрузить на галеры.
Не обошла эта участь, всё обирать и уносить, даже медных мостов в замке, содрали и с церковных башен позолоченные шпили. Всё, что движимо, все драгоценности исчезли в трюмах кораблей.
Кристиан вызвал во дворец Генриха Гоэ, своего верного генерала и государственного советника, приказал ему охранять Копенгаген, вручил от дворца ключи.
Он проследил сам, чтобы с особой осторожностью матросы погрузили на корабль один из сундуков. Его, тяжеленный, бережно подняли на борт галеры, отнесли в одну из королевских кают и там оставили.
Когда матросы ушли, он открыл замок сундука и поднял крышку.
– Вылезай, – сказал он.
Из сундука, кряхтя, вылезла Сигбритта, мать его Голубки.
Такие приключения уже были не по её годам. И она, присев тут же на койку, сначала перевела дух, размяла все свои косточки.
Она знала, что её ненавидят в Дании: аристократия, дворяне. И вот так Кристиан обезопасил её, переправив тайно из дворца на корабль.
Немного придя в себя, она выпила вина, что предложил он, улыбнулась.
– Ладно, мой мальчик, не унывай! Если не останешься королём в Дании, тогда, может быть, будешь бургомистром в Амстердаме! – подмигнула она ему, когда он налил ей и себе ещё по бокалу вина.
Она, торговка, вышедшая из городских низов, с практичным умом и хваткой закоренелого дельца, была неповторима, жизнерадостна, не унывала никогда. И выше мечты стать бургомистром в её родном городе у неё не было с самого детства.
Оставив Сигбритту на этом корабле, в этой каюте, и приказав слугам подать ей ещё вина и еды, он ушёл на другую галеру. Там в это время на галеру садились все его семейные: супруга Изабелла, сын Иоанн, показывающий в свои восемь лет уже большие способности, и две дочери: четырёх лет красавица Кристина и самая младшая – кроха, умница Доротея.
На другие корабли грузили имущество и поднимались на борт со своими семействами его верноподданные. Они покидали Данию вместе с ним, опасаясь здесь для себя больших неприятностей.
Когда королевская галера стала отходить от причала, он поднялся на палубу, подошёл к борту.
Внизу, на причале, стояли его дворяне и государственные советники, решившие на свой страх и риск остаться здесь.
– Ждите меня через три месяца с большой силой! – крикнул он им и, подбадривая, вскинул вверх руку жестом римских императоров.
Его королевская галера, отчалив первой, развернулась и взяла курс на выход из гавани Копенгагена. За ней стали отходить от причала другие галеры, присоединился и весь остальной его флот из двадцати кораблей, стоявших на рейде.
И пока был виден родной город, столица его государства, он видел на причале тёмную исчезающую полоску людей. И его на секунду озарило, появилось предчувствие, что сюда он больше не вернётся: его власть здесь исчезла, как исчезает вот сейчас эта полоска… А если вернётся, то лишь узником…
Он спустился в каюту супруги.
Изабелла встретила его вопрошающим взглядом. Умная и честолюбивая, как и её брат, император Карл V, с утончённой чувствительностью, она, хотя в её жилах текла испанская кровь, не обращала внимания на такие мелочи, как измены мужа с какими-то девками, и не придала значения этой его выходки с тайной погрузкой на корабль его советчицы, простой вульгарной торговки.
– Как она устроилась? – деликатно осведомилась она.
– Нормально…
Больше говорить было не о чем. Они понимали друг друга без слов.
Его флот взял курс через Зунд, к проливу Каттегат, чтобы выйти в Северное море. При выходе из пролива они угодили в шторм. Беспомощные против стихии галеры раскидало далеко друг от друга, многие занесло к берегам Норвегии. Собрав весь флот снова вместе в спокойных водах залива Бохус, Кристиан отправился дальше, в Нидерланды. Маргарита Австрийская, наместница в Нидерландах, тётка его супруги, Изабеллы, встретила их в Амстердаме приветливо, искренне обрадовалась, увидев любимую племянницу.
Королём же Дании на государственном совете был избран младший брат его отца – герцог гольштейнский Фредерик, под именем короля Фредерика I. И когда он, новый король, вступил в королевский замок в Копенгагене, то увидел лишь голые стены.
Глава 9. Встреча двух королей
Встреча их, Фредерика I и Густава, была обставлена со всеми почестями, в Мальмё, в городском храме. Этот храм намного уступал тем храмам в Копенгагене, которые когда-то поразили Густава, когда он оказался впервые в столице Дании. Да и то не по своей воле. Его туда привезли как пленника, хотя он был заложником, одним из пяти шведских дворян. Этот же храм, хотя внешне, строением, архитектурой был похож на те, сильно уступал им в размерах. Он казался игрушечным по сравнению с мощью, размахом тех.