Фельетоны (-)
Шрифт:
Так они и сделали, - взяли и сократили. И, сэкономив деньги, почувствовали хозяйственники, какие они находчивые, рачительные и деловитые, как умно сберегли они советскую копейку. Недоглядели хозяйственники - и пропали бы 1380 рублей. Будь хозяйственники мальчиками, им обязательно захотелось бы пряников. Но они, на горе Озертреста, были людьми взрослыми, пряников не ели и им захотелось автомобилей.
Один автомобиль у них уже был. Но автомобиль был старый, черного цвета. Пошли хозяйственники в лавку и купили себе другой, новый автомобиль, отличного голубого цвета. Стоил новый автомобиль 13000 рублей, да шоферу надо 100 рублей в месяц, за бензин и за гараж 100 рублей в месяц - выходит 2400 рублей в год. 2400 + 13000 - это выйдет 15400 рублей.
Не вините мальчика из задачника. Во-первых, он маленький, - много ли с него возьмете? Во-вторых, по нему дети из первой ступени обучаются арифметике - скучной, но необходимой науке.
А хозяйственников из Озертреста даже и в задачник поставить нельзя.
– Представьте себе, детки, - скажут дяди-хозяйственники притихшему классу первой ступени, - что сэкономили мы на сокращении штатов 1380 рублей. Ну-с. Автомобиль стоит нам 15400 рублей. Что из этого получилось?
Сядут дети решать задачу. Будут подсказывать, списывать друг у друга, применять четыре действия и таблицу умножения. И никогда не додумаются, что в результате получается режим экономии!
"Комсомольская правда", 10/VI-26
БРАК И МНОГОПОЛЬЕ
По вечерам, когда кружок естествознания укладывался в душистую траву и дымил махоркой в тихом воздухе, комсомолец Третьяков отчаянно разорялся против бога, доказывая пользу многополья и происхождение человека от обезьяны. Подсаживались бородатые степенные крестьяне и, делая вид, что им нет никакого дела до бога и до происхождения человека, краем уха вслушивались в бойкую третьяковскую речь.
Богу приходилось очень туго в естественном кружке, ибо Третьяков решительно не одобрял опиум религии и дурман народа. Зато об обезьяне и многополье он отзывался в таких лестных выражениях, что даже крестьяне поворачивались к кружку и задавали вопросы:
– А как она, например, живет, обезьяна?
– Очень просто, живет в норе, - отвечал Третьяков.
– Обыкновенный зоологический зверь, только руки и ноги человечьи. Но если подойти к ней с точкой зрения, то оказывается, что мы все от нее безошибочно происходим...
К обезьяне и богу мужики относились халатно и дальше вопросов не шли, но многополье возбуждало их интерес. По деревне пошли разговоры о том, что надо всем сходом перейти к многополью, и, может быть, перешли бы, если бы не пришла на сцену роковая любовь и не перевернула бы все вверх дном.
Неожиданно для самого себя Третьяков влюбился и решил закрепить свою страсть браком. Девица вполне шла навстречу Третьякову, но его отец требовал, чтобы он женился в церкви.
– Обезьян своих ты брось, - говорил отец, стуча пальцем по столу.
– Не обезьянами надо жить, а правдой. Или женись в церкви, или уходи из дома!
Напрасно умолял Третьяков отца не насиловать его научные и политические взгляды. Напрасно рассказывал ему о происхождении человека и просил прочесть Дарвина. Отец категорически обещал поломать невесте ноги и выгнать Третьякова из дома.
И решил Третьяков попробовать последнее средство. На заседание комсомольской ячейки он принес обширное заявление с просьбой о помощи:
"Прошу ячейку РЛКСМ оказать мне помощь, воздействуя на попа, так как я венчаться в церкви не хочу, как комсомолец, а если повенчаюсь, то этим подорву авторитет комсомола и партии. В силу этого ячейка должна идти на все крайности, но помешать венчанию. Если со стороны ячейки не будет оказана помощь, то я пропал: с отцом и с попом мне одному ничего не поделать. Жду помощи.
Н.Третьяков".
Комсомольская ячейка решила помочь своему члену и написала нижеследующее отношение:
"Священнику нижне-тоимской церкви С.Двинской губернии.
Нижне-тоимская ячейка доводит до сведения вашего, что по имеющимся в ячейке сведениям, член ячейки Третьяков не желает венчаться в церкви; кроме того, зная мысль тов. Третьякова по отношению к религии, находит, что это будет насилие его воли, о чем ячейка ставит вас в известность".
Но у попа комсомольское "воздействие" не имело никакого успеха. Несмотря на авторитетные подписи секретаря и членов бюро, поп в день 1-го мая совершил публичное насилие воли Третьякова, обвенчав его в церкви в присутствии всего села, пришедшего посмотреть на свадьбу руководителя естественного кружка.
Обведя руководителя вокруг аналоя, поп откашлялся и обратился к брачующимся и прихожанам с краткой притчей о блудном сыне, вернувшемся в лоно православной церкви, которая, по своей кротости и долготерпению, вновь его приемлет и молит бога смягчить ожесточенные сердца его бывших сообщников.
А "сообщники" в тот же вечер собрались и единогласно вышибли "блудного сына" из комсомола.
Прошла неделя. И снова был вечер, и снова мужики дымили махоркой в тихом воздухе, когда Третьяков осторожно подсел сбоку и завел разговор о многополье. Но его встретили гробовым молчанием. А когда Третьяков напомнил, что надо бы всем сходом перейти к многополью, один из мужиков повернулся и злобно кинул через плечо:
– Катись ты со своим многопольем к ... обезьяньей матери! Вот еще начальник выискался! Без тебя знаем!
– То есть как?
– ахнул Третьяков.
– Почему вы против многополья? Ведь вы же сами хотели всем сходом!..
– Помалкивай, - мрачно отозвался мужик.
– Сколько лет жили на трехполье и вдруг - пожалте, многополье приспичило! Ходишь, сволочь, смущаешь народ, сбиваешь с толку! Крутишься, как собачий хвост, - брешешь и про бога и про многополье, и про обезьяну. Только на боге ты обжегся!
"Комсомольская правда", 16/VII-25
ЛЮБОВЬ
Она была по меньшей мере прекрасна.
Внешность ее колебала самые устойчивые сердца. Ее волосы, глаза, походка мешали спать всему юридическому факультету, а ее улыбка будила сладкие мысли о розах, о луне, о соловьиных трелях. Ее случайное появление на рабфаке моментально вызвало образование кружка пролетарских поэтов, и посвященное ей звучное четверостишие можно видеть и до сих пор, написанное химическим карандашом на стене рабфаковской курилки: