Феликс Медведев. Козырная судьба легендарного интервьюера, библиофила, игрока
Шрифт:
Собрать подписи под столь важной эпистолой непростое дело. Видные деятели, живущие в разных концах огромной державы, заняты и перезаняты своими делами. Их нужно найти, встретиться с каждым лично, убедить… Феликс ближайшим же самолетом вылетает в Иркутск, к Валентину Распутину всего за одной строчкой – его подписью. Получив вожделенный автограф, первый на этом историческом обращении, наш герой с реактивной скоростью возвращается в Москву. Никаких мобильных телефонов – в 80-е все новости сообщаются лично!
В редакции журнала «Огонек». А. Вознесенский и Ф. Медведев
– Ура! Мы победили! – влетает Феликс в кабинет шефа и достает из портфеля заветный листок с автографом одного из самых авторитетных писателей Советского Союза.
Это была самая короткая и самая дорогая командировка становившегося все более известным в читательских кругах корреспондента «Огонька».
Благородная инициатива «огоньковцев» удалась: в одном из ближайших номеров журнала спустя более полувека увидели свет щемящие душу, пронзительно-нежные строки:
Cегодня, я вижу, особенно грустен твой взглядИ руки особенно тонки, колени обняв.Послушай: далёко, далёко, на озере ЧадИзысканный бродит жираф.Ему грациозная стройность и нега дана,И шкуру его украшает волшебный узор,С которым равняться осмелится только луна,Дробясь и качаясь на влаге широких озер.Вдали он подобен цветным парусам корабля,И бег его плавен, как радостный птичий полет.Я знаю, что много чудесного видит земля,Когда на закате он прячется в мраморный грот.Я знаю веселые сказки таинственных странПро чёрную деву, про страсть молодого вождя,Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя.И как я тебе расскажу про тропический сад,Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав.Ты плачешь? Послушай… далёко, на озере ЧадИзысканный бродит жираф.И короткие, решительные строки» Капитанов»:
Нас было пять… Мы были капитаны,Водители безумных кораблей,И мы переплывали океаны,Позор для Бога, ужас для людей.Далекие загадочные страныНас не пленяли чарою своей.Нам нравились зияющие раны,И зарева, и жалкий треск снастей.Наш взор являл туманное ненастье,Что можно видеть, но понять нельзя.И после смерти наши привиденьяПоднялись, как подводные каменья,Как прежде, черной гибелью грозяИскателям неведомого счастья.«Бесстрашный «Огонек» попытался себя обезопасить в связи с рискованной публикацией, – вспоминал впоследствии Владимир Енишерлов. – На обложке и на цветной вклейке апрельского семнадцатого номера дали четыре портрета Ленина (в
«Хотя бы одна заветная рукопись должна соединить писателя с будущим…»
Яркой метой в журналистской работе Феликса Медведева первого года перестройки стал его сибирский вояж в июне 1986 года к Виктору Астафьеву. Сотрудник обновляющегося «Огонька» своим профессиональным нюхом почуял, что разговор с мужественным и честным писателем-фронтовиком именно сейчас необходим читателям.
«Буду первым!» Рывок в жизнь, за победой. Пионерский лагерь под поселком Городищи Покровского района. Седьмой класс
Автограф одного из самых известных поэтов Ярослава Смелякова. Москва, 1960 г.
Ему хотелось увидеть Виктора Петровича среди родных мест. При первой же возможности он отправился в Академгородок, в получасе езды от Красноярска.
– Недавний писательский съезд был действительно посвободней что ли, а может, поразвязней, – рассуждал Астафьев. – Говорили с трибуны: «правда», «свобода слова». Говорили, не вникая в великие слова, смысл которых и прекрасен и страшен одновременно, требует от человека огромной ответственности, – они – бритва в руках ребенка. И вот иные ораторы сводили мелкие счеты друг с другом, вели кухонную войну-войнишку, низводя себя до сплетников и бойцов из коммунальной квартиры», – переживал Виктор Петрович.
Тот откровенный разговор в доме Астафьева на берегу Енисея лег в основу интервью, ставшего идеологически знаковым для «Огонька». Мысли журналиста и писателя звучали в унисон. После выхода материала они продолжали общаться и переписываться. На своей книге «Зрячий посох», присланной Феликсу в январе 1989 года, Астафьев написал: «Феликсу Медведеву с берегов Енисея поклон и благодарность за честную журналистскую работу…» А в открытке, вложенной в книгу, сделал приписку: «Я нарочно отобрал открытку с видом из окна моего кабинета, чтобы ты знал, что честная работа никем из порядочных людей не забывается…»
Когда в августе 1989 года Виктору Астафьеву присвоили звание Героя Социалистического Труда, Феликс отправил писателю телеграмму: «Присвоение вам звания Героя одно из важнейших решений, подписанных Горбачевым. Ваш талант, ваше мужество, ваша мудрость – навсегда. Таких, как вы, сегодня – мало. Живите долго-долго».
«Вместо подушки в головах у писателя, когда он помрет, может, и наверное, должна лежать хоть одна заветная рукопись. Она соединит писателя с будущим», – эти мудрые слова Виктора Астафьева не раз вспомнятся Феликсу.
Букет из иммортелей, или Пацифисту не место в МГУ…
В 1987 году за цикл интервью с советскими писателями Феликс Медведев, как один из ярчайших представителей славной когорты тогдашних журналистов, получит премию Союза журналистов СССР. Принимая высшее признание своего таланта, востребованности, популярности, Феликс торжествующе оглянется аж в 1958 год, когда его не взяли на журфак МГУ…
После окончания школы Феликс мечтал о факультете журналистики Московского государственного университета. Заручившись рекомендательными письмами и характеристиками от редакторов газет, подборкой самых успешных публикаций для творческого конкурса, Феликс подал документы в МГУ. Как говорится, все честь по чести.