Шрифт:
Шерман Алекси
Феникс, что в Аризоне
Виктор потерял работу в Бюро по делам индейцев и почти одновременно узнал, что его отец умер от инфаркта в Фениксе, штат Аризона. Виктор последние несколько лет не виделся с отцом, только пару раз разговаривал по телефону, но все равно испытал генетическую боль, острую и реальную, как болит перелом. Денег у него не было. У кого они есть в резервации, кроме торговцев сигаретами и шутихами для фейерверка? После отца остался счет в банке, но чтобы предъявить права, надо было поехать из Спокана в Феникс. Мать Виктора
– Вот что, - сказал Виктор, - у меня умер отец. Мне нужны деньги, чтобы съездить в Феникс и всем распорядиться.
– Слушай, Виктор, - сказали в совете, - разве ты не знаешь, что у нас сейчас финансовые трудности?
– Я думал, у совета есть специальный фонд для таких случаев.
– Вот что, Виктор, мы действительно имеем кое-какие средства для доставки умерших членов племени на родину. Но едва ли мы сможем тебе выделить достаточно денег, чтобы привезти твоего отца из такой дали.
– Да нет, это не обойдется особенно дорого, - сказал Виктор.
– Его пришлось кремировать. Там все получилось довольно неладно. Он умер от инфаркта в своем трейлере, и его нашли только через неделю. А стояла жара. Так что сами понимаете.
– Слушай, Виктор, мы сочувствуем твоей утрате при таких прискорбных обстоятельствах. Но мы можем дать тебе всего сто долларов.
– Этого не хватит даже на авиабилет.
– Что, если тебе поехать в Феникс своим ходом на машине?
– У меня нет машины. К тому же на обратном пути я должен буду пригнать пикап отца.
– Вот что, Виктор, - сказали в совете, - наверняка кто-нибудь сможет довезти тебя до Феникса. Или же найдется кто-то, кто одолжит тебе недостающую сумму.
– А то вы не знаете, что среди наших ни у кого нет таких денег.
– Нам очень жаль, Виктор, но это все, чем мы в состоянии тебе помочь.
Виктор принял денежную помощь, предложенную советом племени. А что ему оставалось? Расписался где требуется, получил чек и пошел на факторию за наличными.
Стоя в очереди к окошку кассы, Виктор увидел Томаса Разжег Костер, который возле журнальной стойки разговаривал сам с собой. Постоянное его занятие. Томас - рассказчик без слушателей. Все равно как зубной врач в городе, где у всех жителей искусственные челюсти.
Виктор и Томас Разжег Костер - одногодки, вместе росли и играли на улице. Сколько Виктор себя помнит, у Томаса всегда было что сказать.
Раз, например, когда им было по семь лет и отец Виктора еще жил дома, Томас закрыл глаза и рассказал Виктору вот что: "У твоего отца слабое сердце. Он боится своей семьи. Боится тебя. Поздно ночью он сидит в темноте и смотрит телевизор до тех пор, пока на экране не останется один только белый шум. Иногда он подумывает, не купить ли мотоцикл и не уехать ли далеко-далеко. Ему хочется убежать и спрятаться. Чтобы его не нашли".
Томас Разжег Костер знал заранее, что отец Виктора от них уйдет, знал прежде всех. И теперь, стоя в очереди на фактории с чеком на сто долларов в руке, Виктор подумал: а интересно, знает ли Томас о смерти его отца, знает ли, что будет дальше?
Только он это подумал, как Томас заметил его, улыбнулся и подошел.
– Виктор, я очень сожалею о смерти твоего отца, - сказал Томас.
– Откуда ты знаешь?
– спросил Виктор.
– Ветер принес. Птицы напели. Прозвучало в солнечном луче. Кроме того, тут приходила твоя мать, вся в слезах.
– А-а, - сказал Виктор и огляделся. Остальные индейцы в здании фактории вытаращились от удивления, что он разговаривает с Томасом. С ним уже никто не разговаривал - осточертело слушать, как он рассказывает все одно и то же. Виктору стало неловко, но он подумал, что Томас мог бы ему помочь. Он вдруг вспомнил про старинные обычаи.
– Я могу одолжить тебе недостающую сумму, - неожиданно сказал Томас.
– Но ты должен будешь взять меня с собой.
– Как же я приму от тебя деньги, - сказал Виктор, - ведь я с тобой последние годы почти не разговаривал? Мы давно уже с тобой не дружим.
– А я и не говорю, что дружим. Я говорю, что ты должен взять меня с собой.
– Я подумаю.
Виктор вернулся домой со своей сотней долларов и сел за стол в кухне. Зажав голову ладонями, он сидел и думал про Томаса Разжег Костер, припоминал разные мелочи, слезы и царапины, велосипед, которым они одно лето владели сообща, Томасовы бессчетные рассказы.
Томас Разжег Костер, оседлав велосипед, ждал Виктора во дворе. Тощий десятилетний мальчишка, в волосах сор по случаю Четвертого июля.
– Виктор!
– звал Томас.
– Скорее собирайся, прозеваем фейерверк.
Минуты через две Виктор выбежал из дома, с разгона перелетел через перила крыльца и лихо приземлился на дорожке.
Томас отдал ему велосипед, и они отправились туда, где уже начинался фейерверк.
– Знаешь, - сказал Томас, - как-то это странно, что мы, индейцы, празднуем Четвертое июля. Не за нашу ведь свободу воевали.
– Слишком ты много думаешь, - сказал ему на это Виктор.
– Просто люди веселятся, и все. Может, Младший Брат там будет.
– Какой еще младший брат? Тут, в резервации, все - младшие братья.
Фейерверк оказался жиденький - несколько бутылочных ракет и фонтан с подсветкой. Но двум индейским мальчишкам довольно было и того. Позже, годы спустя, им уже требовалось гораздо больше.
После фейерверка, шлепая в темноте комаров, Виктор сказал Томасу Разжег Костер:
– Слушай, расскажи-ка что-нибудь.
Томас закрыл глаза и стал рассказывать.
– Жили-были двое индейских ребят, и они хотели стать воинами. Но было уже поздно становиться воинами на старинный лад. Не осталось лошадей. И тогда эти индейские ребята угнали автомобиль и приехали в город. Угнанный автомобиль они оставили у входа в полицейский участок, а сами пешком и на попутках возвратились в резервацию. Дома их встретили приветствиями, в глазах их родителей сияла гордость. "Какие же вы молодцы!
– хвалили их все.