Феникс Побеждающий
Шрифт:
— Но когда я очнусь, я не вспомню, почему согласился. Подумаю, что вы воспользовались каким-нибудь военным правом доступа и подделали память. Я только что вернулся из лабиринта амнезий. Назад не хочется.
— Простите. Но как ещё? Нельзя через вас передать план врагу. Подумайте вот о чём — вы вернётесь в лабиринт как Тесей. Бояться должно чудищу, что бродит среди этих стен.
— Маршал, у вас душа поэта.
— Киплинга, надеюсь.
— Вы просто похожи на Серебристо-Серого — такие
— При всём моём уважении, профессия воина гораздо древнее Серебристо-Серой школы. Она древнее остальных, и уйдёт последней. Без неё другие призвания невозможны. Ну так что? — он снова выставил карточку. — Заслуживает ли Ойкумена жизни? Или нет?
Фаэтон сдвинул крышку символьного столика. Под ней прятался переносной ноэтический прибор, подарок Аурелиана.
— Для редакции подойдёт. Вычислительной мощи корабля и моей брони для необходимой иатропсихометрии хватит. Когда проснусь — жить буду вслепую. Пора бы уже привыкнуть… — вздохнул Фаэтон.
В уголках глаз солдата проступили хитрые морщинки. В стандартные мимические словари такое выражение не входило, но Фаэтон, знакомый с историческими передачами, его понял. Аткинс улыбался до ушей, хоть рот и продолжал сжиматься в угрюмую щель.
— Так, так, так, — сказал Аткинс. — Сколько чудес в нашем мире. Вы, оказывается, отважны.
— Отважнейший, надеюсь.
— Второй по отважности.
— Вы, маршал, всё равно довольны, так ведь?
— Я рад, что участвую в деле. Конечно, всё случается гораздо хуже, чем представляешь, и гражданские охотнее рвутся в сечу, чем опытные вояки, и когда начинается война, хорошие люди не готовы, не обучены, оружия не имеют. Но всё-таки…
— Всё-таки, спустя века подготовок, вы дождались? Этот день настал, маршал? Вы наконец нужны?
Аткинс отвернул взгляд, будто смутился, и смущение его самого удивило. Он хмыкнул носом.
— Скорее всего, мистер Фаэтон, мы оба сыграем в ящик. [20]
— И кто победит в этой игре?
— Виноват. Это значит, что мы умрём. Возможно, не раз, и от того, что какой-то тип проснётся с моей памятью, умирать не легче. Если враг — действительно Софотек, то участь наша будет хуже смерти. Нас обратят. Переделают. Сделают слугами врага. Так что уберите ухмылку с лица!
20
Чтобы сыграть в ящик по-английски, необходимо "приобрести ферму".
— Уважаемый, я не "ухмыляюсь". Как я уже говорил — это естественное выражение лица
— На Земле вы так не выглядели.
— Это естественное выражение в условиях корабля. Вам первому
Аткинс усмехнулся, а Фаэтон не удержался и, запрокинув голову, от души захохотал:
— Вперёд! Я не боюсь старых колоний, чёрных лебедей с мёртвой звезды и злодеев-Софотеков! Мне ничего не страшно. Во мне пылает пламя! Во мне сила титанов! Всё это вокруг — мечта, которую я своей силой втащил в настоящий мир! Каждый эрг, каждую частицу, каждое поле! От носа до кормы, от киля до надстроек, всё это — моя мысль, наяву! И сделана вопреки миру, забывшему, что такое "явь"! Добро пожаловать на борт, маршал Аткинс! Обещаю — мы сразимся с врагом плечом к плечу, и либо победим, либо погибнем с честью! Вот моя рука.
Щека Аткинса чуть натянулась. То ли посмеивался над громкими словами, то ли одобрял рвение.
— Корабль официально не ваш, и дальше Юпитера мы не полетим. Настоящий владелец предпочтёт скрыться, а не воевать. Но выбора у него нет. Он покажется.
— В бой? — сказал Фаэтон.
— В бой. Тут выпивка есть? Момент заслуживает тоста.
Фаэтон сел на трон, открыл мыслепорты брони.
— Всем станциям, системам, подсистемам, и программам! Внимайте, ибо говорит капитан. Готовьте величайший корабль в истории к первому настоящему вылету! Поторопитесь, даже если полёт окончится в огне! Запускайте процедуры, начинайте проверки, ибо сегодня Побеждающий Феникс летит!
В разуме и расширениях разума начались проверки. Зеркала зажигались одно за другим. Где-то вдалеке заработали, загудели, зашумели двигатели.
Проверка шла наполовину автоматически. Личный надзор понадобится только через час — тогда он сольётся с мозгом корабля и проследит за последним разогревом перед запуском двигателя в полную мощь.
Времени достаточно. На знакомство с планом, на прощальные письма, на составление завещания. Времени достаточно.
Он обратился к Аткинсу:
— Что там с тостом?
— Старинный обряд. Вам понравится.
— Маршал, я знаю, что такое тост, я живу лордом в симуляции Викторианского особняка. Там пьют… как лорды. Так за что пьём?
Робот в виде юнги уже вылез из пола и нёс поднос с хрустальными бокалами.
Аткинс взял бокал:
— Ну, мистер Фаэтон, это очевидно.
Они подняли кубки с игристым.
— За Феникса Побеждающего!
— За Феникса Побеждающего!
— Долгой ему жизни, хоть это и маловероятно.
В наполненном сердце Фаэтона сомнение не вмещалось:
— Долгой жизни и далёких путей!
Бокалы столкнулись, издав тончайший, хрустальный звон.
Конец второго тома.
Продолжение читайте в третьем томе — "ЗОЛОТАЯ ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОСТЬ".