Феникс Побеждающий
Шрифт:
Образец отметил, что провал вирусной атаки увязывался Фаэтоном с ложными предположениями, а действия расходились с представлениями о силе вируса. Например: Если Фаэтон так боялся выйти в Ментальность для ноэтической проверки, то почему он восстановил память сразу после нападения, открыв при этом Радаманту все каналы сознания, который, по его же мнению, тоже был заражён?
Фаэтон просматривал отчёт, и его терпение кончалось. Образцовый Фаэтон, всё-таки, был создан самоанализатором от Благотворительной Композиции — разумеется, он поставит клеймо "истерический невроз" на любой,
Если враги действительно рядом — это всё ещё паранойя? Если тебе действительно суждены великие дела — это всё ещё мегаломания?
Программа отметила, что его последние мысли — попытка обосновать своё поведение и посоветовала обратиться к врачу. Фаэтон лишь фыркнул и отключил самоанализатор.
Сейчас для раздумий он слишком устал. Фаэтон взял планшет, снова анонимно вышел в Ментальность и начал выбирать среди бесплатно раздаваемых по поводу праздника сновидений что-нибудь поинтереснее. Большинство из них не вдохновляли, но нашёлся один, вполне в его вкусе — что-то героическое. За несколько минут сон скачался и перестроился из планшета в мыслительное пространство. Без программы-секретаря пришлось вписывать инструкции по строке за раз, но в конце концов сон был готов и Фаэтон отправился спать.
Сновидение было знакомо, он его видел. Мир накрывал хрустальный купол, а он, отступник, направил в небо свой обледеневший уже до вант аэростат, занёс под вершиной купола топор и приготовился разбить его, а все страны и люди под ним ревели в агонии ужаса…
Пора воплощать замысел.
Бодрый и отдохнувший Фаэтон начал с анонимного изучения юридических каналов и потратил на это дело несколько часов. Курия с её архивом судебной практики была открыта каждому гражданину, и Наставники помешать права не имели.
Правда, без помощи юридического сознания Радаманта Фаэтон скоро заблудился среди всех пунктов и подпунктов закона, а из необъятного обилия рассмотренных дел извлекались лишь частные, малополезные примеры. Отключив канализационную и кухонную подсистемы, Фаэтон освободил в памяти дома достаточно места для нескольких томов судебного архива. Разум дома изучил их самостоятельно и подтвердил догадки Фаэтона.
Потом Фаэтон открыл на планшете канал экстренной связи и среди россыпи цветастых иконок — Пожар, Отказ Разума, Космический Мусор, Экологическое Бедствие, Буря, Снег, Паника, Ранение… — отыскал сине-золотую эмблему полиции.
И задумался.
Замысел внезапно показался жалким и низким. Фаэтон не хотел выглядеть в глазах потомков подлецом.
Многим его соперникам такая мысль бы и в голову не пришла. Фаэтон улыбнулся. Для них чужда, не нужна, невероятна мысль о том, что человек хочет войти в историю
"Но ведь" — подумал он — "худшая подлость, наверное — позволить прочим играть на благородстве. Но Сырых бедолаг всё-таки жаль. Им придётся тяжело."
Фаэтон нажал на иконку и заговорил:
— Соедините меня, пожалуйста, с Констеблем Пурсивантом. Я хочу дать показания против Вульпина Йронджо Первого, Кузовного Рабочего, особи базовой нейроформы с нетипичными инвариантными расширениями, не принадлежащей Композициям и Школам. И нет, я не соглашусь на ноэтическое подтверждение жалобы — по закону, достаточно устного заявления для…
Под шумный аккорд на экране появилась девушка в полу-жидком, полу-кристаллическом теле сине-золотого полицейского окраса. Без помощи Средней Виртуальности Фаэтон не узнал формы тела, её школы, символики, да и языка.
Фаэтон сказал:
— Извините, на такой скорости ваш язык мне непонятен.
Некоторые зубцы её короны загорелись, некоторые — потухли. Она, видимо, переключала сознания или привлекла переводчика.
— Эта часть меня и нас счастлива принять жалобу на Вульпина Йронджо, в каком бы формате она ни была. Мы уже десятки лет убеждаем Курию закрыть его предприятие. Но мы и я не можем исполнить остальную часть желания. Мы и я не можем связать вас с Констеблем Пурсивантом.
— Почему нет? Он в порядке? Он что, ранен?
— Ранен? Как житель Ойкумены может быть ранен? Нет. Разговор с констеблем по имени Пурсивант невозможен, поскольку такой человек не существует.
ПОЖАР
Удивительно, как быстро настали перемены. В гейзере кипятка и пара бронированный Фаэтон вылетел из глубин моря, и ещё даже не успел приземлиться на баржу, как Сырые узнали об аресте Йронджо, подняли скоротечный мятеж, на который их сповадило вызванное задержанием отключение от рабочих нейросистем, и уже лежали лицом в палубу, решительно подавленные прилежными иглами-обездвиживателями ос-констеблей.
Сам Йронджо встал на носовой палубе и мрачно уставился на волны. Одну пару рук он упёр в бока, вторую — сложил на груди. Суд проходил в Ментальности, в режиме ускоренного времени, и Курия уже вынесла приговор.
Для проверки заявлений Фаэтона констеблям вручили ордер на обыск мозга, и они успели извлечь доказательства из памяти Йронджо до того, как он попытался вызвать самоамнезию. Доказательств, и остальных преступлений, нашли так много, что на судебном процессе в показаниях Фаэтона нужды не было.
Обычно арестованных лишь отключали от Ментальности, и просили явиться в места исполнения наказаний, когда арестованному то будет удобно.
Йронджо приговорили к шести секундам прямого возбуждения болевого центра мозга, к двум часам искусственного раскаяния и ещё обязали прожить в симуляции жизни всех его жертв, чтобы он понял их муки с их точек зрения. Йронджо обманул немало Сухих и ещё больше Сырых, поэтому симуляция займёт немало времени — часы, а может недели. Больших сроков наказаний Фаэтон припомнить не смог.