Феникс Побеждающий
Шрифт:
Кошмар.
Во сне — восход чёрного светила над безвоздушной пустыней переплавленного и переломанного камня, над кратерами, чьи кромки — как стеклянные клыки. Сильнейшее излучение ожгло землю, пустые реки иссекли её. У непривычно близкого горизонта — вулканы, вытянутые исполинской силой гравитационных течений и невероятными завихрениями ядра, вулканы эти дымили огнём и металлом с такой силой, что чад выходил на орбиту. Но поверхность была чем-то знакомой и явно искусственной — слишком ровной и симметричной. Двойной ряд геометрически ровных пирамид стремился к горизонту и дальше.
Солнце тьмы окружал обруч газа, и выглядел он насмешкой над многоцветными ледяными кольцами Сатурна. Насмешкой, поскольку этот аккреционный диск состоял из всполохов огня и серого праха, сотрясаемого разрядами каждый раз, когда чёрное солнце притягивало очередной атом, сдирало с него электронные оболочки и разрывало надвое приливными силами. Ядерные частицы с околосветовой скоростью врезались наискось и разламывались пополам — половина летела во тьму, а другая освобождалась, обратившись чистым излучением. Субатомные частицы, раздираемые такими же силами на поверхности, разделялись на причудливые и невиданные а природе составляющие — на монополи и полукварки.
Солнце само по себе было невидимо, оно проявлялось силуэтом на фоне короны из выбросов излучения, и эффект Допплера растягивал свет до кроваво-красного, фотоны с трудом улетали от неодолимой гравитационной ямы.
Нет, это не солнце, а поверхность, горизонт событий. Сингулярность подавляла небо. Чёрная дыра в космосе, сжатая собственным весом плотнее нейтрония.
Во сне он (или персонаж, которого он отыгрывал) наклонился и поскрёб опалённую поверхность земли. Под тонкой и кровянистой коркой был адамантиевый корпус. Всё вокруг приобрело новое значение — вулканы оказались кучами мусора вокруг неисправных воздухозаборников, пустые реки слева и справа оказались желобами, где когда-то находились рельсотроны, отмеренные ряды выростов и кратеры оказались батареями, антеннами и причальными кольцами. Он стоял на корабле-колонии.
На пальцах осталась засохшая кровь. В корке было и крошево костей, и иссохшие потроха, и ошмётки мозговых тканей — всё забальзамировано вакуумом и радиацией. Это вещество — сухой остаток непересчитанных миллионов жертв — покрывало всё видимое глазами, всё до горизонта.
Там, где он отколол корку, сиял корпус, а в нём — мыслеинтерфейс, в него он вставил кабель из перчатки и начал искать сохранившиеся записи разума колонии.
Записанное открылось, и сон обернулся ужасом. В космосе виден великолепный город, населённый философами и гениальными сумасбродами Пятой Эры, народа утончённого и авантюрного. Люди прогуливались по бульварам, отдыхали на многих ярусах изящных ресторанов и магазинов мыслей, сознания переплетались в изящно отлаженном танце четырёх Композиций, по одной на каждую нейроформу — Чародейскую, Цереброваскулярную, Инвариантную и Базовую.
Внезапно свет погас и воздух замер. Из стен и полов потёк, запузырился угольный мазут наномеханизмов. Некоторые разнаряженные бросились в массу сами, некоторые с мрачной решимостью, некоторых кинули силой.
Инварианты, выбритые, в белых мантиях поверх брони, вооружились резаками и усиленными лазерами связи и встали против океана чёрной гнили. Наноматериал накрывал их волнами и облаками кишащей полуорганики, бойцы сражались с ним спокойно, с точностью механизма, и когда эта точность высчитывала неизбежность краха, те без страха направляли оружие на своего брата и губили друг друга.
Чёрная скверна текла по улицам, затапливала тайники, она уже доставала до окон.
Волны перехлестывали через объятых влюблённых, они тонули вместе, а их лица, их плоть таяли и смешивались вместе. Матери пытались защитить младенцев от чёрных вод, и дети извивались, захлёбывались в расплавленном мясе матерей. Все утонувшие разлагались, их органы освобождались от тела, связки кабелей преследовали, судорожно заползали в шеи отделённых голов и тянулись к мозгу.
Наедаясь жертвами, чёрная масса умнела и оживлялась. Она заманивала к себе ещё целых людей, используя самые сокровенные знания их любимых, она переполняла тайные хранилища и выносила все воспоминания, а незащищённая мысль одной жертвы предавала, против воли, всю его Композицию.
Тьма затопила город по шпили, и в этом море плавали оголённые мозги, с них слущили всю лишнюю плоть, а глазные яблоки всё ещё подсоединялись ниткой нервов к переднему мозгу. Нейроны расплетались, слой за слоем кора теперь соединяла все сознания, увязывая неводами нервов все нейроны в однородный комок.
Выросли жидкие конечности, они воздвигли парный ряд чернейших пирамид на тёмной, обращённой к сингулярности стороне колонии, каждую пирамиду увенчала ноуменальная антенна. Над вершинами вращались с околосветовой скоростью диски псевдоматериальных кристаллов нейтрония, и гравитация вокруг них искажала пространство. Во сне пирамиды гудели от мощи, среди гула стенали миллионы, их вопль отчаяния, как и мыслеобразы, их души отсылали через диски антенн прямо в чёрную дыру, за горизонт событий.
Оттуда не вернуться.
Во сне тот, кто казался собой, в ужасе отшатнулся, открыл глубокие каналы разума. Он вспомнил пароли, открывающие в Ментальности общее пространство, чтобы оно вместило его письмо, предупреждение всем планетам, колониям, людям, всем, кому возможно.
Тщетно. Через кровь он заразил перчатку, руку, нервную систему, мысли сплелись в непознаваемый узор. В больном восторге он ликовал, как же его замечательно обманули, о как же скоро и его поглотят! Оскал ухмылки таял, растворялся вслед за плотью, обращался в угольный гной, он думал, как же хорошо в его послании поселятся вирусы и разрушат всех, кого он хотел предостеречь всего миг назад.
И, под конец, видны вокруг города, город за городом, такие же как тот, и все затоплены, все их жители тоже обезглавлены, поруганы нейронаноматериалом, их души, поток крика, тоже вылиты в бездонный сингулярный колодец. В тот же колодец смолой [10] потянулись четыре газовых гиганта с причудливыми атмосферами из пылающего водорода и метана, они слетели с орбит, раздробились о горизонт событий в жар и обломки, и были поглощены.
В той системе была и звезда, источник тепла и света. Её сожрало чёрное солнце, и перед смертью звезда растянулась в пылающие, исполинские рукава туманности.
Все огни, все энергии невиданных городов угасли. Вся связь, все радиоволны когда-то великой Ойкумены утихли.
Так сон окончился.
ДОМ НА ДНЕ
Открыв глаза, Фаэтон увидел только мрак морских вод. Он был один. От Старицы Моря не осталось и следа.
Вокруг, среди водорослей и кораллов, кто-то разложил все части золотого доспеха. Оживившись от счастья, Фаэтон встал, спугнув небольшой косяк рыбёшек, и подумал приказ наноподкладке на своём теле. Она дотянулась чёрными побегами до каждой детали лат, притянула к себе и собрала на нужных местах.