Феникс
Шрифт:
Захар посмотрел в расквашенную виноватую морду Сиплого и плюнул.
– Иди, морда ишачья, - сказал он, - глаза бы на тебя не смотрели!
Сиплый долго себя ждать не заставил, но с битой харей на улицу не пошел, а независимо прошествовал в ванную и там долго смывал кровавые сопли, приводя себя в порядок. Захар хотел поправить его, но, рассудив по совести, оставил в покое. Не идти же Сиплому в самом деле с битой мордой по городу. Обязательно мусорки привяжутся и загребут. И так уж достойному человеку по городу спокойно пройти нельзя, как замечают наколки, кидаются, коршунье, и тут можешь и под демократизатор попасть, и под липовый протокол, по которому ты только что в отношении Папы Римского ничего грубого не сказал, да и то лишь
М-да, беспредел творится полный. В блатном мире куча отморозков появилась, ни с чем не считающихся, а тут и менты себя ведут беспредельно. Скоро достойным лишь в зоне спокойно будет.
Он посидел, барабаня пальцами по обеденному столу. Некстати Лахудренка завалили, ох некстати! Кого теперь в Байконур посылать? Лахудренок там, как летчик-космонавт, все знал, как рыба в воде был. А вот на тебе - лоб зеленкой намазали безо всякого приговора.
Он нахмурился. Деньги были край как нужны. И даже не в том дело, что зоны греть надо, босота перебьется, а нужным что-то через контролеров подкинуть можно или вольняшек зоновских. В первую очередь деньги нужны были в Питер, где наклевывалась богатая партия хорошего товара. Переговоры прошли удачно, но народ в Питере сидел серьезный, все шло через "тамбовских", а Кумарин ждать не любит и ошибок никому не прощает. У него правило - деньги против товара. И не дай Бог его подвести, у него же свои расчеты с бабаями. Откажет - гони тогда курьеров за чуйкой, а то и просто балду гоняй. Если с тебя откупного не потребуют.
В самый разгар пахановских раздумий в комнату опять сунулся Сиплый.
– Не хватило?
– поднял голову авторитет.
– Я... это... Слышь, Захар, я там вчерась уходил уже когда, "жигуленок" прикатил. Белый такой. Задок мятый. Я водилу запомнил, он невысокий такой, лет тридцати пяти, может быть. Щуплый такой, лысый и очки на ем толстые такие... роговые.
– Сиплый торопился реабилитироваться и потому частил, проглатывая окончания слов.
– Была бы у нас, как у ментов, машинка такая - рр-раз и патретик готов, я бы враз его срисовал. Он Лахудренка мочканул, гадом буду, некому больше, не успел бы другой, его бы лялька, которая к Лахудренку мочалиться приехала, застукала бы.
Захар задумчиво почесал висок. В словах Сиплого резон был, проверить этот след стоило. Не то чтобы за Лахудренка отомстить, это для пацанов все игры в гусаров. А вот посмотреть, кто за мокрухой стоит и нет ли за этим опасности всему обществу, было просто необходимо.
– Машинка, говоришь?
– усмехнулся он.
– Будет тебе машинка. И менты будут за технарей!
Через полчаса пацаны уже отвезли Сиплого в ментовку как возможного свидетеля, горящего помочь органам в раскрытии тяжкого преступления, а еще через пару часов Захар внимательно рассматривал портрет предполагаемого преступника. Если Сиплый не облажался, то портрет действительно мог привести к убийце. Не ментов, тем еще топтать и топтать, связи Лахудренка отрабатывая. А Захар точно знал, что саратовские связи Лахудренка здесь ни при чем, и потому время на их проверку не тратил, а просто сказал Кальмаю с "Комбайна", и тот поставил под ружье двести огольцов, которым раздали отксеренные фотороботы и выставили на всех перекрестках пасти проходящие машины, особенно мятые "жигули" белого цвета. И приз им выставили такой, что можно не сомневаться - поссать лишний раз не побегут, на дорогу будут зырить.
И все правильно было сделано. Уже к вечеру "жигуленок" с лысым прояснили, и братва этого лысого водилу прихватила в проулочке без лишнего шума и понта. А обшмонав, обнаружила у него "макара" с двумя обоймами, заликовала и вышла на Захара. Тот даже прослезился: лучше ментов пацаны работали, куда там легавке, только зубами завистливо щелкать! "Порадовали, бля буду, стари-ка, порадовали! А пацану тому, кто машину засек, без обману новенькую "Яву" - бери, пацан, помни, что такое воровское счастье да воровское крепкое слово!"
Сам Захар заботы отложил на потом, дождался, когда убийцу привезут в цыганский дом у церкви "Три Спасителя", что под Лысой горой, и сам туда отправился. Не любопытства для, дела воровского ради!
Автолюбителя этого гребаного посадили в подвал, а ромалэ Петрик сразу снял всю семью и поехал в гости к родственникам в Жирновск под Волгоградом. Если что, так хрен укусите, господа менты, не было его дома, откуда уважаемому ромалэ знать, кто в его отсутствие в доме хозяйничает!
Убийца Лахудренка был тусклым и захезанным, как рядовой инженер с резинотехнического завода, только глаза его волчье блестели и левая скула дергалась.
– За что?
– взял быка за рога Захар, мельком просмотрев потрепанный паспорт, по которому убийца значился Михасенко Геннадием Петровичем, приехавшим в Саратов из города Бугульмы. Обращать внимание на паспорт не стоило, Захар сам мог нарисовать таких ксив не , один десяток, благо что ширмачей под рукой хватало.
– Ничего больше не надо. Ни кто ты. Ни где ты живешь. Ничего не надо. Без мучений, сука, скажи: за что и кто заказал?
Только этот самый Михасенко гордым, паскуда, оказался. Плюнул Захару в морду - к счастью, не попал. В другой раз Захар тут же приказал бы забить ему хавало с з двух сторон гвоздями, а здесь лишь утереться пришлось и кивнуть пацанам:
– Работайте, хлопцы!
Боже ж ты мой, что этому самому Михасенко стерпеть пришлось!
Доктора нанятого два раза к нему приглашали, а убийца только от этого доктора отмахивался окровавленными культями и мычал что-то ненавистное и злое. А потом и вовсе сознание потерял. Но крепок, сука, был - почти двое суток в сознании продержался! И ни слова!
Тут уж и Захар не один раз пожалел, что своим костоломам доверился. Надо было по-хитрому все, по-умному подработать. Сдать, допустим, этого Михасенко ментам, да потом узнать, что он там по камере им ворковать будет. Глядишь, менты его чайком и расслабили бы. А теперь что? Ничего не узнали, и уже не удастся узнать, мяса кусок, только шипящий еще от боли и безумия, - что от такого узнаешь?
Захар посидел в зале цыганского дома, допил водку, полюбовался немного коврами и принял решение:
– Кончайте! Время только зря переводить.
– Прикопать его?
– спросил льстиво Сиплый.
– Не надо. Вы его где-нибудь ночью выбросьте. Так, чтоб сразу в глаза бросился. Пусть менты им позанимаются, глядишь, у нас не получилось, а у них выйдет чего.
Он посмотрел на окровавленную трепещущую груду, еще испускающую изредка стоны, и распорядился:
– И паспорт не забудьте рядом бросить. Чтобы он, не дай Бог, в неопознанных у ментов не завис!
Из суточной сводки по Саратовской области
18 июля 1999 года в 21.10 в кустарнике близ перекрестка близ автовокзала обнаружен труп мужчины, имеющий многочисленные при жизненные повреждения, отсутствуют кисти рук. Осмотром трупа установлено, что смерть наступила в результате огнестрельного ранения в голову. Приметы трупа: рост 170 см, среднего телосложения, волос русый, редкий, с большими залысинами, глаза серые, под левой лопаткой родинка величиной с двухкопеечную
монету. Возраст ориентировочно до 40 лет. В нижней челюсти два зуба из желтого металла. На груди давний шрам шириной 2 см, возможно от ножевого ранения. Одет в серые брюки,. клетчатую рубаху, плавки синего цвета, носки серого цвета, туфли летние желтого цвета . Рядом с трупом обнаружен паспорт Y-TJI N 555172, выданный 14 апреля 1995 года Екатерининским РОВД Саратовской области, на имя Михасенко Геннадия Петровича, 1956, урож. г. Бугульма республики Татарстан, проживающего по месту рождения по ул. Партизанская, 18, ориентировочно принадлежащий убитому. На место происшествия выезжали оперативная группа РОВД, ГУВД, прокурор района Мугаль-беков, следователь прокуратуры Сальченко, начальник межрайонного отдела по раскрытию умышленных убийств ГУВД Харламов.